Без такого авторского пояснения многое в романах Феррейры кажется непонятным или надуманным. Феррейра дает своему герою познать себя, опираясь на утверждение Сартра о самоценности личности. Но это не перепев, не механический перенос явлений другой культуры. Нет, здесь мы имеем дело с подлинностью усвоения, таким переживанием идей, когда они становятся своими, становятся фактом национальной культуры. Алберто Соарес, осмеливаясь называть простую мысль о «явлении личности собственному „я“», о бесстрашном смотрении внутрь себя, идеей революционной, конечно же, хватал через край, но мысль эта все же могла потревожить и разбудить спящие души в салазаровской Португалии и потому была необходима. В своих учениках Алберто стремился пробудить самостоятельное мышление, заставлял заглянуть в самих себя, содействовал формированию индивидуальности. Последовал деликатный выговор ректора: официально такие методы не запрещены, но будет гораздо лучше, если все останется, как прежде.
Один из учеников — Каролино, по прозвищу Рябенький, — напоминает злую карикатуру на Кириллова из «Бесов» Достоевского. Кириллов, отвергнув бога, утвердившись на полнейшей самостоятельности своего «я», устремился к некоему богоподобию. Рябенький, переиначив мысли своего учителя, тоже возмечтал о богоподобии. Но в отличие от Кириллова, искавшего момент возвышения в акте самоубийства (вместо бога распорядиться своей судьбою), Каролино считает богоподобием право распорядиться чужой жизнью, совершив «философское» убийство. В отличие от Кириллова, который был благороден и высок душой, Каролино мешает свою «философию» с низменными страстями; Кириллов заблуждается красиво, Каролино вызывает у читателя (и у героя романа) чувство гадливости — недаром художник рассыпал угри на его физиономии. Лишь в одном отношении Каролино похож на персонажа Достоевского: замыслы должны быть осуществлены на деле. Он пытается ударить — из ревности и злобной зависти — ножом своего учителя, а кончает тем, что убивает героиню романа.
С провозглашенным Алберто Соаресом «открытием» своего подлинного «я» связана и другая часть драматического сюжета романа — отношения героя с Софией. София в своей привлекательности и странности выписана тончайшей словесной живописью. Это верно задуманный образ: на фоне задушенной, заболоченной реальности естественно рождаются подобные яростные, слепо стремящиеся к действию характеры. Излить себя целиком пусть в коротком или даже мгновенном, но ослепительном и всепоглощающем чувстве — вот жизненное кредо Софии. Смятенные поиски полноты бытия, заставляющие ее метаться от мужчины к мужчине, неприятие компромиссов — удивительно ли, что провозглашенная скромным учителем латыни необходимость смотреть в тайны и дали своей личности толкнула Софию в объятия Алберто. Однако страсть оказалась поддельной: головной и чисто физической — такой, какая у женщины с характером Софии быстро исчерпывается. За свою ошибку София мстит Алберто предательски и коварно, желая как можно сильнее унизить его. Это особый случай того соединения любви с враждой и борьбой, который так полно исследован Стриндбергом и Гамсуном. София разочаровывается в Алберто и его бесплодной идее, которая, как оказывается, легко вмещается в рамки ненавистных будней. Роман делает понятным превращение жажды жизни в жажду самоуничтожения — и читателю предоставляется решить: не довела ли сама София, дважды безуспешно пытавшаяся уйти из жизни, Рябенького до убийства своим презрением и изменами.