Но вот Баррето получил свою выгоду. Ванда (куда девалась вся страсть?) сообщила Жайме о своей беременности как случайному знакомому. И добавила, что ребенок будет, разумеется, принадлежать Баррето. Таким образом, приобретатели все приобрели, а на долю Жайме осталось лишь унижение и одиночество.
Говоря о философской проблематике романа, нужно отметить, что хотя она и затрагивает многие существенные вопросы, но непосредственно с романным действием не связана. Споры в книге идут о религии и о способности человечества самостоятельно определить свою будущую судьбу. С ортодоксально-католической точкой зрения падре Маркеса спорит Эма, которая предлагает отвергнуть мифического бога и все сверхъестественное, сохранив религию как потребность, вытекающую из духовных основ человека и завершающую его нравственную жизнь; уничтожить догматическую религию, но также и рациональное понятие о человеке и Вселенной. И, наконец, позиция автора, самая близкая к правде: бог мертв навсегда, освобождение от него — акт подлинной эмансипации личности. Когда Эма, отстаивая «свою» религию, спрашивает: но ведь должна же быть у мироздания какая-нибудь причина? — Жайме резонно отвечает: если мы эту причину назовем богом, то будет законным вопрос о причине этой причины и т. д. Довод философски верный — разумеется, понятие причины в приложении к Вселенной в ее целостности не имеет смысла. Это понял уже Спиноза, сказавший: природа — причина самой себя. Герой книги в этом и в других случаях выступает как защитник личности, он выражает идею Просвещения, не получившую в Португалии полного развития. Однако читателю придется услышать от Жайме и суждения, не согласующиеся с приведенными, — таков уж он есть, этот герой, во всей его сложности и противоречивости.
Но вот он прошел через немыслимо трудное испытание, и появилась надежда. Оказалось, что такой обычный, обладающий многими недостатками человек, как он, может принять твердое решение и совершить невозможное — для этого довольно быть просто человеком.
Роман «Знамение — знак» (1979) начинается с реалистически и сильно написанной картины землетрясения. Мы помним: в «Краткой радости» гора была воплощением непоколебимой тверди земной. И вдруг эта твердь дрогнула и закачалась под ногами. Потрясение вторглось туда, где, казалось, царило постоянство вечного. В течение нескольких мгновений деревня со своими вековыми домами и церковью исчезла с лица земли, остались обломки, трупы и случайно выжившие, не знающие, куда деваться, люди. Все случилось так внезапно, что сознание Луиса, героя книги, разорвалось, раскололось на «я» и «ты». Феррейра не скрывает, что землетрясение — метафора революционных перемен. Герой их не ждал, не считал возможными, о них не думал — а они в один прекрасный день нагрянули. И встал вопрос о том, какой же построить на месте разрушенной новую деревню. Сталкиваются разные решения, резко отличаются друг от друга носители этих решений. В их число попало воображаемое лицо; оно реально не существует, но воплощает многие предположения, из которых герой книги хотел бы — и не может — выбрать одно.