Как-то раз, до нашей роты долетел прелюбопытный слух, а именно: на ничейной полосе (а она занимал много километров), в районе поворота с трассы к поселку Многополье, приехал «Урал» с украинцами, и оборзевшие украинцы, видимо забывшие от местной водки «че почем», стали там возводить блокпост. Реакция была скорой: в двух словах к оборзевшим украинцам приехал взвод разведки и расстрелял их не успевший родиться блокпост из «Утеса» и прочего стрелкового оружия, я в операции непосредственно неучаствовал, но по ощущениям, наши вояки тоже решили особой прыти не проявлять, а просто пугнуть врага (убитых у противника не было)[2], и пугнули. В итоге «войны света» бежали, при этом бросили все имущество, от кружек и матрасов до знамени включительно, знамя по идиотскому приказу комроты «Лета»[3], было сожжено на месте (так он вместо второго «Георгия» мог запросто теперь получить как еле-дует от Первого, если бы тот узнал), а матрасы, плащ-палатки и т. п. сослужили нам добрую службу. Мне досталась плащ-палатка, на которой заботливой украинской рукой был выведен герб Украины, окруженный надписью «УПА УНАУНСО». Что стало с прежним хозяином, увы, навсегда, думаю, останется для меня секретом, но судя по тому, чем для ВСУ закончился штурм Иловайска, судьба его печальна. В общем, спасибо взводу батальона «Днепр-2» (так гласила надпись на флаге) за материальное обеспечение нашей роты, к слову даже кое-что из БК мы тогда получили.
Теперь хотелось бы снова немного отвлечься от непосредственно личных воспоминаний и освятить один очень важный, пожалуй, судьбоносный момент, осознанный мною во всей своей жуткой сути только спустя время после возвращения, я имею в виду позицию Московской Патриархии, занятую ей в те дни.
Помогало ли Ополчению местное духовенство? Да. Но какое? Рядовые священники. Не архиереи (на этом замечании в общем-то можно было бы и закончить, так как в нем выражено все реальное отношение МП касательно судеб русского народа). Вообще священство разделилось на три категории. Начну с самой печальной: это те «наемники», что просто сбежали, бросив свою паству под снарядами и минами сгорать в буре гражданской войны. Вторая категория — те священники, что, оставив алтари взяли в руки оружие и ушли в Ополчение воевать, к ним у меня двоякое отношение, так как за два месяца на Донбассе, я так и не смог ни разу причаститься, а хотелось… И третья — те, что поддерживали Ополчение, скажем так, «по профессии», а именно духовно. Молились о победе Ополчения в алтаре, благословляли идущих на брань воинов, окропляли их святой водой, отпевали «за други своя на поли брани убиенных», освящали знамена, те самые знамена со Спасом Нерукотворным, где над ликом было написано «За Веру, Царя, и Святую триединую Русь». Эти священники просили только об одном, что бы в кадр фотоаппарата не попадали их лица. За помощь Ополчению, священник мог попасть под гонения своего лжеархипастыря.