Зеленый велосипед на зеленой лужайке (Румарчук) - страница 2

Где-то внизу болтаются мои неуклюжие ноги. И одна сандалия уже сползла с пятки и вот-вот, кувыркаясь, полетит на голову удивленному пешеходу, который, возможно, примет ее за весточку от инопланетянина.

Оттуда, снизу, я кажусь точкой в небе, и потому никто не обращает на меня внимания. Но зато мне видно все. Так и пролечу я над землей, быстро-быстро, как во сне, испуганная и счастливая, рвущаяся к земле по законам земного тяготения и вскинутая над нею силой прозрачного неистребимого крыла.

Из подъезда вышла Эльза с бидоном в руке. Бидон был старый, большой, литров на пять, с вмятиной на боку. С таким бидоном не ходят за молоком. Я сразу поняла это, поняла, куда собралась Эльза, и обрадовалась:

— Чур, я с тобой!

— Ну… пошли, — неуверенно согласилась Эльза. — Только смотри, чтоб не хныкать в очереди и помогать мне нести.

— Ага, — заверила я.

И мы не спеша отправились.

За кинотеатром Салавата Юлаева стояла керосиновая лавка, вся железная — на случай пожара.

А возле лавки на солнцепеке — длиннющая очередь. Все с бидонами, большими и поменьше, а кто-то так даже с тележками. Пока что тележки спокойно «паслись» в сторонке, на травке, словно это были не тележки, а лошадки или ослики.

— Да-а, — протянула Эльза, пристраиваясь к хвосту, и, жалостливо посмотрев на меня, предложила: — Может, домой провожу?

— Что ты, что ты! — испугалась я.

Дело в том, что у меня была одна особенность, в которой мне казалось стыдным признаться. Я очень любила запах керосина. А здесь, вокруг лавки, прямо-таки плавал этот прекрасный запах, и я могла нюхать сколько угодно. И все под предлогом того, что я вот стою в очереди, помогаю взрослым…

Так я стояла, незаметно, все сильнее втягивая в себя керосиновый запах. А потом, спохватившись, принималась вздыхать — это на всякий случай, чтобы отвести подозрения: мол, мне совсем не хочется здесь торчать, но что же поделаешь, раз надо.

В том, что я люблю керосиновый запах, нет ничего удивительного. Во всяком случае, это менее удивительно, чем есть мел.

А ведь едят же. Да еще как. Прямо отколупывают от стенки целыми кусищами и едят. Недаром в нашем городе так много облупленных, вернее, объеденных домов. И недаром же облуплены они именно снизу: ведь известку едят дети, а дети не могут дотянуться высоко.

Я не понимаю только одного: почему люди при этом так стремятся оштукатуривать свои дома. Я сама видела, как одна старушка длинной кистью белила свой заново оштукатуренный дом. Я подошла к ней и сказала:

— Зачем вы так стараетесь, ведь все равно съедят.

Так старушка выкатила глаза и даже замахнулась на меня кистью.