Прощания, собственно, не было.
– Послушай, – сказал я, – если я напишу… приедешь?
– Конечно. Адрес я сообщу.
– Напиши до востребования в Хоулу, – сказал я.
Он протянул мне свою твердую руку. Сколько еще было таких на всей Земле?
Я пожал ее, так что у меня хрустнули кости, и, не оглядываясь, сел за руль. Сразу же с места взял километров сто. Мы ехали меньше часа. Олаф сказал, где искать наш домик. Он был маленький, четыре комнаты, без бассейна, но рядом с пляжем, у самого моря. Проезжая ряды цветных домиков, рассыпанных по холмам, мы увидели с шоссе океан. Еще прежде, чем он стал виден, издали послышался его приглушенный, далекий гул.
Время от времени я посматривал на Эри. Она сидела молча, выпрямившись, лишь изредка поглядывая в сторону на улетающую назад дорогу. Домик – наш домик, – по словам Олафа, был голубой, с оранжевой крышей. Облизнув языком губы, я почувствовал привкус соли. Шоссе сворачивало и шло параллельно линии песчаного берега. Голос океана, волны которого издалека казались неподвижными, смешивался с натужным гулом мотора.
Домик стоял на самом краю поселка. Небольшой садик с кустами, шершавыми от налета соли, сохранил следы недавнего шторма. Волны, видимо, перехлестывали через низкую ограду, на земле валялись пустые ракушки. Наклонная крыша выдвигалась вперед, словно отвернутые поля плоской шляпы, давая обширную тень. Соседний домик выглядывал из-за большого, поросшего редким кустарником холма. До него было шагов шестьсот. Ниже, на серповидном пляже, виднелись крохотные фигурки людей.
Я распахнул дверцу.
– Эри…
Она молча вышла. Если бы знать, что за мысли под этим насупленным лбом. Она шла рядом со мной к двери.
– Нет, не так, – сказал я. – Не переступай порог сама.
– Почему?
Я взял ее на руки.
– Открой… – попросил я. Она коснулась пальцами плитки, дверь отворилась.
Я перенес ее через порог и опустил на пол.
– Таков обычай. На счастье…
Она пошла первой осматривать комнаты. Кухня была сзади, автоматическая, и один робот, вернее, не робот, а просто этакий электрический глупыш для наведения порядка. Из тех, что могут и на стол подавать, и выполнять приказы, но говорят только несколько слов.
– Эри, – сказал я, – хочешь пойти на пляж?
Она покачала головой. Мы стояли посреди самой большой, белой с золотым, комнаты.
– А что ты хочешь? Может…
Опять тот же жест еще прежде, чем я кончил.
Я чувствовал, чем это пахнет. Но путей к отступлению уже не было.
– Я принесу вещи, – сказал я и ждал, ответит ли она, но она села в креслице, зеленое, как трава, и я понял, что она не скажет ни слова.