Я остановился на холме. Ландшафт, залитый лучами низко стоящего солнца, был невыразимо прекрасен. Изредка глидер, поблескивая, как черный снаряд, пролетал по ленте шоссе, нацелившегося в горизонт, над которым голубым облачком, затуманенные расстоянием, вздымались горы. И неожиданно я почувствовал, что не могу на это смотреть, не имею на это права, словно был в этом какой-то ужасный, хватающий за горло обман. Я сел среди деревьев, закрыл лицо руками; я жалел, жалел, что вернулся.
У входа в дом ко мне подошел белый робот и сказал конфиденциально:
– Вас просят к телефону. Дальняя связь: Евразия.
Я быстро пошел за ним. Телефон находился в зале, так что, разговаривая, я видел через стеклянную пластину двери в сад.
– Эл? – послышался далекий, но отчетливый голос. – Говорит Олаф.
– Олаф… Олаф!!! – повторил я торжествующе. – Где ты, дружище?
– В Нарвике.
– Что делаешь? Как дела? Письмо получил?
– Ясно. Потому и знаю, где тебя искать.
Минута молчания.
– Что делаешь? – повторил я уже не так уверенно.
– А что я должен делать? Ничего. А ты?
– В Адапте был?
– Был. Только один день. Сбежал. Не мог, знаешь…
– Знаю. Слушай, Олаф… я тут снял виллу. Не знаю сам зачем, но… Слушай! Приезжай!
Он ответил не сразу. Когда отозвался, в его голосе чувствовалось сомнение.
– Я бы приехал. Может, и приехал бы, Эл, но ты знаешь, что нам говорили…
– Знаю. Но они ведь не могут нам ничего сделать. И вообще, ну их к лешему. Приезжай.
– Зачем? Подумай, Эл. Может, будет…
– Что?
– Хуже.
– Откуда ты знаешь, что мне плохо?
Я услышал его короткий смешок, вернее, вздох: так тихо он смеялся.
– А зачем же ты тянешь меня к себе?
Неожиданно мне в голову пришла прекрасная идея.
– Слушай, Олаф. Тут что-то вроде дачи. Вилла, бассейн, сад. Только… ты уже знаешь, как теперь… как они живут, да?
– Немножко знаю.
Тон, которым это было сказано, говорил больше слов.
– Вот видишь. Так слушай. Приезжай! Но сначала постарайся раздобыть… боксерские перчатки. Две пары. Побоксируем. Увидишь, как будет здорово!
– Опомнись, Эл! Где я возьму перчатки? У них же этого нет уже много лет.
– Так закажи. Не станешь же ты утверждать, что невозможно изготовить четыре дурацкие перчатки. Соорудим небольшой ринг и будем драться. Мы оба можем, Олаф! Надеюсь, ты уже слышал о бетризации, а?
– Конечно. Я бы тебе сказал, что я об этом думаю. Но по телефону не хочу. Еще обидится кто-нибудь.
– Слушай, приезжай. А? Договорились?
Он долго молчал.
– Не знаю, Эл, стоит ли.
– Ладно. Тогда скажи, какие у тебя планы. Если есть что-нибудь путное, я не стану морочить тебе голову своими прихотями.