<…> Ну, терпел. Терпел. Я не подавал виду, потому что я понимал, что если я начну подавать вид, то это приведёт просто к настороженности и попытке замести следы».
Наверняка эти слова сохраняются не только в архивах оппозиции, но и там, на самом верху вертикали. И когда-нибудь их предъявят. Когда для сохранения вертикали потребуется очередная сакральная жертва.
Глава Счётной палаты Степашин даёт интервью нечасто, но когда начинает откровенничать, говорит страшные вещи. Коренная мысль, что воруют (ну, или мягче – «нарушают») повсюду и все. Кроме, пожалуй, главного человека в стране. И получается, что ему очень трудно поднимать Россию, делать её сильной и крепкой.
То, что главный если и не автор той системы, в которой мы все пребываем, то уж точно тот, кто эту систему, построенную в лихие 90-е, решил не ломать, Степашин и другие критики воровства, как-то не очень-то вспоминают…
Для меня с ранней юности было загадкой, как это соратники Сталина, старые большевики, герои гражданской войны, шли под расстрел – шли волнами, признаваясь в шпионаже, вредительстве, заговорах. Как энкавэдэшники, мучившие этих старых большевиков, сами становились жертвами, которых мучили те, кто через несколько лет тоже становились жертвами. Ведь это же люди были, у них должен был существовать инстинкт самосохранения. Бежали единицы, отказывались служить режиму тоже единицы. Но почему не находилось силы, способной сломать этот конвейер, работавший несколько десятилетий?
Конечно, можно было принять объяснения, что Сталину, дескать, помогала «идеологическая обработка», сокрытие массовости репрессий. Но это объяснения для головы. А вот душа продолжала вопрошать.
Только теперь я, кажется, стал понимать, как это было, не головой, а душой (или печёнкой).
Историки, политики, аналитики утверждают, что нынешние «посадки» некорректно сравнивать со сталинскими репрессиями. Ну да, не тот размах, не та (пока?) жёсткость. Но ведь не обязательно расстреливать, чтоб запугать, – достаточно раздать несколько десятков «двушечек», а в крайнем случае, разобраться во внесудебном порядке; чтобы вызвать восторг у одной части общества и заткнуть глотку другой, достаточно закрыть несколько десятков тысяч, а не сотен. (Кстати, по отношению к численности населения, заключённых у нас сегодня немногим меньше, чем при Сталине.)
Сажают или держат под статьёй представителей всех социальных слоёв и уровней власти. И удивительно, как дружно отворачиваются от того, кто попадает в жернова системы или же вполне может туда угодить. Уважаемый, всесильный человек в мгновение ока становится всеобщим врагом и ничтожеством.