Если поначалу он использовал меня подсознательно, а я подсознательно позволяла это делать, то со временем я стала осознавать, что он использует меня осознанно. Тогда я еще не знала, что человек никогда не использует другого человека – за него это делает его собственный эгоизм, а человек лишь плывет по течению собственного «эго». Это кажется ему правильным. Эгоизм сотворяет из гуманизма, заложенного в человеке, дурака, и человек идет путем наименьшего сопротивления.
Эта канитель продолжалась несколько лет. В один прекрасный день я решила – все, хватит. Консультацию я завершила словами: «Больше я просить не буду. Это ваше здоровье. Не начнете заниматься собой, ко мне больше не приходите!» Я чувствовала, что гордость не позволит ему прийти. Так и вышло. В назначенное время он не явился. Я ощущала себя виноватой перед ним, но и довольной собой. Наконец-то я посмела честно сказать: нет. Для меня это было большим достижением.
Мужская гордость стыдится женского ума. Отвергая женские знания и наставления, мужчина тем не менее принимает то, что женщина делает из любви, неважно – жена это или посторонняя женщина. Так поступает любой человек, цепляющийся за принципы, будь то мужчина или женщина. Мне приходилось иметь дело с глубоко догматичными людьми, которые заявляли: я болен, вылечите меня, но ничего не говорите, потому что я верующий.
Больше я такими людьми не занимаюсь, поскольку не имею права жить за человека его жизнью, хоть он этого и желает. Более того, я не хочу принимать на себя его страдания.
Прошли три года. Однажды приходит ко мне тот самый мужчина. От атрофии мышц и следа не осталось. Об инциденте трехлетней давности он сказал: «Вы же выставили меня за дверь». Я ответила: «Так-то оно так, но не считаете ли вы, что благодаря этому и выздоровели?» «Считаю, почему бы не считать», – произнес он, хитро усмехаясь. Особенно он был рад тому, что одурачил врачей. Нет, нет, он уже не высмеивает врачей, больше не желает им плохого. Если три года тому назад он относился к диагнозу с непримиримой злобой, что определило его участь, то теперь уже относится к медицине с понимающим юмором. В нем ощущалось гордое великодушие победителя.
Человек начал шевелить мозгами, ибо к этому вынудила его мысль о предстоящей участи прикованного к постели живого трупа, настолько беспомощного, что даже смерть не захочет прибрать его. Видите, как хорошо, что кто-то помогает выбраться из ямы, но затем шлепает по заднему месту и прикрикивает: «Теперь шагай сам! И не говори, будто не умеешь или не можешь. Сможешь, если надо!»