Не следует удивляться также и тому, что у истоков клеветы и преступления стояли знатные вельможи, принцы и министры. Ведь основной причиной ненависти этих могущественных людей к Марии-Антуанетте была политика, угрожавшая их влиянию и опасная для тех страстей, которые побуждали их к действию. Молодая, простодушная, неопытная в той области корыстных интересов, которая вносит раздор между людьми, королева по своему неведению оказалась жертвой и ставкой в борьбе противоборствующих партий – слишком благородное слово для обозначения группировок, своими происками разобщивших двор, не останавливавшихся ни перед какими, даже самыми гнусными средствами ради достижения своих целей.
Истинной же виной молодой Марии-Антуанетты, невольно оказавшейся ставкой в матримониальной стратегии, виной, непростительной с точки зрения ее врагов, явились знаменательный разрыв французской дипломатической традиции и переход в оппозицию всех сторонников политики прежних международных соглашений. То есть брак дофина, будущего Людовика XVI, с австрийской эрцгерцогиней расценивался как отступление и отход с завоеванных позиций. Франция эпохи Бурбонов, погруженная отчасти в реальные, отчасти в обусловленные обычаями заботы, с каждым столетием все больше становилась противником Австрии. Но со времени Парижского договора, столь унизительного для французского величия, в самого опасного конкурента и грозного противника превратилась Англия. Следовательно, Шуазель совершенно правильно переориентировал направление дипломатических усилий и, отказавшись от привычных союзов, презрев предрассудки, искал сближения с Австрией и Испанией. Приверженцы традиции и конформизма возбудили мощную интригу, которая, при ненависти ко всему австрийскому, была направлена против тех, кто претворял в жизнь бесчестье и поражение, как метафорически именовали австрийский брак, то есть против Людовика XV и его министра. Не решаясь открыто назвать себя французской партией, обвиняя своих противников в трусости и измене, эта группировка признала своим лидером герцога Беррийского, наследника короны, который до конца жизни оставался ярым противником международной политики Людовика XV и Шуазеля. После смерти герцога его место занял д’Эгийон, которому при помощи мадам Дюбарри удалось добиться отставки Шуазеля. Таким образом, юная Мария-Антуанетта прибыла во Францию в момент наивысшего триумфа своих врагов. Д’Эгийона поддерживали духовенство, партия ханжей, иезуиты и прочие, объединенные ненавистью к министру-философу Шуазелю, и все они выступили против его протеже Марии-Антуанетты, которая в силу его «кощунственного» выбора стала супругой дофина, а вскоре после этого – королевой Франции. Амбиции императрицы Марии-Терезы позволили приумножать злобные нападки на ее дочь, и д’Эгийон без труда направил против дофины волнения и недовольство, вызванные разделом Польши в 1772 году: Австрия как никогда ясно выглядела исконным противником Франции, и нельзя было полагаться на ее дружбу. Те, кто со всей проницательностью возвещал это, не спешили расставаться со своим мнением. И вот представилась прекрасная возможность бросить тень на Марию-Антуанетту: как же можно доверять верности и самоотверженности этой дочери Марии-Терезы, «австриячке», как ее прозвали, безусловно, сохранившей в душе преданность к покинутой ею родине?