Велесса почти не заметила его лица, но почему-то была уверена, что оно тоже очень красивое. А его волосы цвета песка сверкали под солнцем.
Песок и небо.
Родной песок и чужое небо. Чужое невероятно теплое небо.
Велесса не думала, что в одном туристе могут гармонировать такие разные, по сути, вещи. Она просто не могла об этом думать! До этого момента.
— Ты зря боялась, — заметил Тимир, выдергивая Велессу из того состояния, в которое она погрузилось.
— Не зря, — Велесса отрицательно покачала головой, чувствуя на плечах мокрые прилипшие волосы.
— О чем ты?
Оказывается, эти две вещи действительно могут отлично гармонировать: вода и суша, обязанности… и свобода?
Велесса сильно мечтала о свободе. Она жила мыслью о том, что когда-нибудь ее обретет.
Она любила ее — всем сердцем.
И сейчас воплощением свободы для русалки стал тот турист с глазами цвета неба. Но это же не должно было значить, что она…
Велли помотала головой. В душе русалки чувства, что она ощущала по отношению к туристу, были светлыми-светлыми и яркими. Ярче, чем солнце. Легче, чем облака. Ближе, чем небо. Небо цвета свободы, небо цвета глаз…
Она не могла понять, что с ней творится.
Что-то творилось.
Что-то слишком необъяснимое, но такое нужное. Что-то близкое и давно утерянное. Что-то такое, в поисках чего русалы и русалки проводят всю свою жизнь… А потом обретают — вместе со счастьем.
Любовь.
Это звали любовью.
Но, в самом деле, это ведь не могло значить, что Велесса…
Влюбилась?..
— Тимир, — произнесла Велесса тихо.
— Я тебя слушаю, — отозвался Тимир, ещё не подозревая, что его ждет. Лучше бы он молчал!.. — Насчет этого туриста можешь не беспокоиться: хоть он нас увидел, но не обратил на это никакого внимания. Так что ты хотела сказать мне, Велли?
Не обратил…
Велессе очень хотелось бы, чтобы он посмотрел на нее.
— Ничего, — русалка отрицательно покачала головой, одновременно отвечая Тимиру и пытаясь выгнать навязчивую картинку из головы. Глаза. Голубые глаза. Глаза цвета неба… Небо цвета свободы…
Стукни сейчас Велессу кто-нибудь ракушкой по голове, эти глаза все равно не уйдут из ее мыслей. Даже смерть не поможет — с ее пещерой!
— Нет, что-то сказать мне ты все-таки хотела, — заметил русал. — Признавайся, Велесса. Если ты не хочешь мне ничего говорить, то могла бы даже не начинать, — Тим нахмурился. — Эй, Велесса?
Нет, все-таки, если бы Велессу сейчас кто-то стукнул ракушкой по голове, глаза того туриста отпечатались бы в ее сознание ещё глубже. Хотя Велли не представляла, возможно ли это вообще. Они и так дошли до самой глубины ее души, ее личного внутреннего моря.