-А сам он как относится к вашей вере? - спросил я Сектанта - И насколько хорошо он понимает и говорит по-нашему в данный момент?
-Тенхорабубу он считает глупой верой. А говорить по местному у него получается плохо. Понимает же он много. Особенно у тех, кто с запада Пеу. Вахаку и Гоку он хорошо понимает. А тебя или тех, кто из Бонко - плохо.
-А почему тенхорабубу глупая вера? - мне было действительно интересно.
-Он учился в одном месте - ответил вохеец, помрачнев - В Укрии. Там учат то, что говорили разные мудрые люди. Многие жили давно, до прихода Самого Первого Вестника, известного под именем Шидарайя. Они другому учат, не тому, что наши Вестники.
Опять проблема недостаточности словарного запаса: что это за мудрые люди, которых читал Тагор - не то жрецы традиционных племенных богов, не то местные философы. В какой-то книге читал, что образованные римляне и греки воспринимали ранних христиан как ограниченных, малограмотных фанатиков. Судя по замеченной мною некоторой снисходительной ироничности, с которой тузтец общается с Сектантом, а также неприязненной реакции на Тагора самого вохейца, здесь имеет место примерно то же самое.
Ладно, со сложными взаимоотношениями между тенхорабитами и воспитанниками Академий и Лицеев этого мира разберусь позже - когда единственное известное мне лицо с высшим образованием бронзового века освоит язык жителей Пеу в объёме, достаточном для общения без переводчика.
А пока попробую поучиться стрельбе из лука. Молча, я указал Тагору на один из агрегатов, аккуратно приставленных к жердине, покоящейся на вбитых в землю палках с разветвлением сверху. Тузтец благосклонно кивнул.
Ё-моё, да как они вообще стреляют! У меня и натянуть то тетиву получилось с заметным усилием, не то что бы ещё и выцеливать кого-то в течение нескольких секунд. Причём это местная самоделка. Под внимательным взглядом Тагора я взял в руки профессиональную версию оружия. Здесь удалось дотянуть пальцы с зажатым между ними сплетением жил неведомых зверей только до уровня носа.
Отставив в сторону столь тугой образец, я вновь вернулся к луку с тетивой из тонкой верёвки. Тузтец протянул мне стрелу. Первая попытка пустить её, равно как и вторая и третья, были не совсем удачными: летела оперённая ветка с прикреплённым к ней каменным наконечником, во-первых, недалеко, во-вторых, отнюдь не туда, куда я её посылал. Единственное утешение - бегать за снарядом было недалеко.
На десятом или одиннадцатом выстреле, когда у меня хоть что-то стало получаться, упражнения, увы, пришлось прервать: начали подтягиваться приглашённые на совет отцы-командиры нашего ударного отряда, а позориться перед подчинёнными как-то не хотелось.