Вот тебе и неопасные плакальщики! Похоже, это смотря для кого…
Вскочив на ноги, бросились на помощь: труп вместо обвиняемой в финале — это совсем не то, о чём мы мечтали.
Добежать не успели — пока обогнули штабель, плакальщица исчезла. Как не было. Только у столба висела обмякшая фигура домоправительницы.
Один из сыщиков кинулся к ней. Приложил к шее два пальца, кивнул и начал хлопать по щекам. Второй в это время распутывал верёвки.
Мы с Колином снова переглянулись. Ну что же, признания мы добились. Теперь известно, и что стало с Версини Вийет, и кто за это в ответе. Сейчас дождёмся, пока Ливерия придёт в себя, и, наверное, можно возвращаться в Академию.
— Где я? — послышался слабый женский голос.
— На торговом складе, госпожа. Но сейчас отправитесь в тюрьму по обвинению в соучастии в убийстве Версини Вийет, — хохотнул до того хлопавший обморочную по щекам сыщик.
— Убийстве Версини Вийет?! О чём вы говорите? Я — Версини Вийет!
Что-о?! Как это? Экономка начала косить под сумасшедшую в надежде избежать наказания? Или на самом деле тронулась умом от пережитого? Или…
— Эль, это не Ливерия, — глухо проговорил стоящий за моим плечом Колин. — Аура совсем другая. И на лицо посмотри!
Посмотрела. Да, лицо было тем же — и иным. Изменилось выражение и, главное, взгляд. Он уже не был расчётливым и оценивающим, а казался беспомощным, растерянным и добрым.
— Где мой Арис? Я хочу увидеть своего ребёнка… С ним всё в порядке? Ой, что случилось с моими руками? — девушка вытянула руки перед собой, ахнула, а потом начала торопливо ощупывать тело и лицо. На лице проступило выражение настоящего потрясения. — Что со мной?!
— Всё будет в порядке, — начал округлый сыщик. — А сейчас, госпожа, пройдёмте с нами…
— Стойте! — поднял ладонь Колин. — Это в самом деле не Ливерия! Я не могу быть уверенным полностью, но полагаю, что мы только что стали свидетелями редчайшего события — переселения душ. Госпожа Версини, можете ли вы рассказать нам что-нибудь, что не известно более никому, даже вашему мужу и прислуге, с тем, чтобы подтвердить вашу личность?
Женщина задумалась, потом неуверенно заморгала на Колина и, запинаясь, произнесла:
— Когда хоронили отца, я тайком прокралась ночью к гробу и положила в изголовье прадедушкины часы на серебряной цепочке, отец их очень любил.
— Не пойдёт. Трудно откопать зимой гроб и проверить, к тому же это мог сделать любой из домочадцев, — покачал головой Колин.
На секунду она поникла, но потом снова вскинула голову:
— Тогда вот! До девяти лет я жила, то есть мы жили, в другом доме. Там в подвале у нас с братом был тайник, где мы хранили сокровища — игрушки, разные камушки и пёрышки…