«Неприятно это осознавать».
«Все нормально, для „Абстерго“ это обычное дело. А вот Виктория – темная лошадка. По-моему, есть в твоей работе нечто такое, что привлекло чье-то особое внимание. Не проявляй инициативу и не делай ничего, что может показаться необычным, и мы посмотрим, что будет дальше».
Одноразовый телефон лежал в нагрудном кармане его пиджака. Он едва сдержался, чтобы не похлопать по карману, и вдруг вспомнил дыру в груди Жанны.
– Саймон?
Он вздрогнул:
– О, простите, задумался.
– У вас такой вид, будто овечки, которых вы считали для того, чтобы уснуть, всем стадом пробежались по вам, – сказала Виктория.
Саймон слабо улыбнулся:
– Уверен, что скоро буду выглядеть значительно лучше. Пока пью чай, скоро принесут бекон, и я буду в полном порядке.
– Отлично. – Виктория налила молоко в чай, помолчала и сказала: – Еще раз хочу извиниться за вчерашнее. У меня не было права так себя вести.
Двенадцать часов назад он бы ей поверил. Но сейчас он хотел знать только одно: насколько ее беспокойство о нем искренне. «Саймон, сосредоточься», – сказал он самому себе.
– Мы оба были хороши, – произнес Хэтэуэй вслух. – Я тоже вел себя не лучшим образом, поэтому давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу.
Доктор Бибо нахмурилась, но кивнула.
– Конечно, – сказала она и уже с привычной теплотой в голосе добавила: – Итак, что дальше?
– Орлеан был для Жанны ключевой точкой. Я имею в виду, что после снятия осады она стала не просто Девой, а Орлеанской девой.
Виктория кивнула:
– Я понимаю, как историк, вы хотите увидеть снятие осады.
– Шестого и седьмого мая Жанна принимала участие в сражениях, которые шли с короткими передышками. Это были кровопролитные сражения, и длились они очень долго – от зари до зари, – неся с собой большие потери. – Саймон сделал паузу и налил себе еще чая. Рука, державшая чайник, чуть заметно дрогнула.
Виктория, казалось, ничего не заметила.
– Саймон… я не уверена, что вам нужно все это видеть, – сказала она. – Есть причина, которая заставляет «Абстерго индастриз» менять воспоминания, используемые для создания игр. В противном случае многие из них просто бы травмировали психику обычных людей. Вы не смотрите фильм и не играете в игру, вы переживаете события так, будто они происходят с вами на самом деле. При такой модели восприятия вы физически участвуете в симуляции, возникает кинетический аспект, который отпечатывается в вашем мозгу. Вам не нужно переживать все эти сражения поминутно. Поверьте мне.
Что позволило его уловке сработать, так это правота Виктории. Саймон не был готов пережить момент, когда Габриэль вонзит меч в глазное яблоко своего врага. Он не был готов к стонам, предсмертным крикам, запаху крови средневекового сражения. Виктория права, это не имело ничего общего ни с фильмом, ни с игрой.