— Тара! — от крика свело горло. Кинулась к ней, понимая, не добегу – не успею. Я остановилась, глаза закрыла. Сила. Я есть сама сила. Я не вижу. Я ощущаю. Мёртвую ткань нежити. Толстую руку, протянутую к девушке-троллю. Яркий лиловый импульс скользнул в меч, в окровавленное лезвие и слова заклятия:
— Ар халив ротогор!
Клинок просвистел стрелой, разрывая промозглый воздух. Раздался болезненный вскрик. Я со страхом открыла глаза. Тролль оседал на землю. Лезвие вошло по самую рукоять. Норис бежал к Таре.
Хлопок ладоней. Нежить и, единственный, уже порядком порубленный ящер вспыхнули мерцающими искрами и пропали в воздухе. Норис остановился так и не успев приблизиться к девушке-троллю.
Рядом с Тарой появился магистр Треш. Схватил за плечи, начал трясти.
— Тара! Тара! Приди в себя!
Она уткнулась ему в грудь и затряслась от плача.
— Я не могу! Не могу… их…
Все застыли смотря на плачущую Вьятт. Кто-то вытер вспотевшее лицо, кто-то с мрачным видом вложил клинки в ножны.
Тренер взмахнул рукой. Вздыбилась земля поднимая портал. Лорд Дейн так и не отпустил Тару, с нежностью так не свойственной ему, подхватил её на руки и унес в темнеющую воронку.
Норис стоял закусив губу. Потом рывком отвернулся и пошел со стадиона.
Часть 15
Заходя в комнату Тара бросила на меня хмурый взгляд. Я сидела на кровати и перечитывала лекции. За окном давно была ночь.
— Даже не спрашивай, — прошипела сквозь зубы.
Я плечами пожала.
— Не буду. Хотя что здесь спрашивать, все на глазах группы произошло.
Она застонала и на кровать не раздеваясь плюхнулась. Я в книгу снова уставилась. Не мое это дело, что там произошло между ней и магистром Трешем на стадионе. Ночное пропадание Тары и такие нежности от тренера. Говорит, за ректором Риганом пол института вздыхает. Тара явно не с той половины, судя по всему у неё совсем другой преподаватель в сердце. И мне отчего-то жалко её стало. Хотя, чего жалеть-то? Вон с какой заботой он на неё смотрел.
До меня донесся всхлип. Я глаза подняла. Тара сидела на кровати поджав под себя ноги. Лицом уткнувшись в колени. Плечи вздрагивали. Я вскочила. Бросилась к ней и порывисто обняла.
— Да чего ты?!
Она носом шмыгнула. И подняла на меня заплаканные глаза.
— Конечно. Ты каждую ночь к ректору бегаешь, все знают и никому в голову не придёт о тебе подумать… А я… на меня коситься начнут.
Я резко выпрямилась.
— И пусть косятся! Кому какое дело!
Она горько усмехнулась.
— Всем, – и уткнулась в подушку.
И что я должна сказать? Как успокоить? Я и сама могла только догадываться, что там у неё с магистром Трешем. А уж остальные чего навыдумывают. А если все не так?