...». Замечено, что пучеглазый сержант Ли Эрмей во всех крупных планах фильма практически не моргает — Медуза горгона армейской судьбы, начертанной от жестоких тренировок учебки до кошмара боев во вьетнамском городе Хью. Это такой режиссерский прием или такая болезнь глаз?
Юрка Коротков в своей работе над сценарием «9 роты» хорошо попользовался фильмом Кубрика, как пчела трудовая, перенося фигуры речи из кина в кино, расцвечивая эскапады сержанта учебки в исполнении М. Пореченкова (кстати, тоже бывшего солдата-байконурца) перекличками и перемигиванием для тех, кто понимает; получился сержантокапрал, кентавр, составленный из двух половинок — советской и американской, пацанское кино, снятое пацанами для пацанов. Но воевали-то пацаны совершенные, вчерашние мальчишки, с этим тоже не поспоришь.
И еще о музыке, под которую маршируют…
Как-то пересматривал фильм Ханжонкова «Оборона Севастополя», считающийся первым российским полнометражным фильмом. Наивная театрализованность батальных сцен быстро прискучивает и ввергает в зевоту, спасает фильм замечательный финал: документальные кадры съехавшихся на съемки ветеранов сражения за Севастополь — французов, англичан и русских. Со времен Крымской войны прошло пятьдесят шесть лет, все они дряхлые старики. По команде режиссера французы вереницей идут на камеру, уважительно огибая русское орудие со стороны казенной части (кто поместил орудие в кадр? сам Ханжонков, не иначе), англичане игнорируют режиссера, заподозрив подвох, и держатся самоотстраненно, занятые разговором, зато русские ветераны послушно выполняют все распоряжения Ханжонкова: подходят к камере по одному, снимают фуражку, подставляя себя лучам вечности (очень трогательный момент), и уходят в историю…
Фильм немой, марш ветеранов проходит в полной тишине.
Я подумал-подумал и... сделал его музыкальным.
Старинные военные марши раскопал в Интернете.
Французский — марш «Марсельеза», британский — военные марши «Королевский стрелок Шарп» и «Гордость и предубеждение», русский — «Встречный марш» русской армии. Наши старики — бывшие рядовые, унтер-офицеры и сестры милосердия по очереди подходят к камере, сверкая медалями, офицеров почему-то нет, может быть, поэтому русские ветераны выглядят победне€й и поскромней, как и подобает проигравшей сражение (не кампанию) стороне, но боевитости не растеряли — особенно последний дедок, приласкавший орудие и так лихо заломивший фуражку напоследок…
Среди них мог быть Лев Николаевич Толстой, поручик-артиллерист, не доживший одного года до кинопремьеры.