Каждый день петухи будили нас в шесть утра своими истошными воплями, и каждый день в девять утра, а ещё в шесть вечера мы задавали всем курам корм, обычно вместе с Зин, но иногда с дядюшкой или одни. Нужно было сперва сходить с мешками к соседу, торговцу зеленью, и забрать с его заднего двора гору обрезков, негодных для продажи. Их впоследствии нужно было как следует изрубить с помощью мачете и наполнить травой три ведра примерно на треть каждое. Дальше в ведра забрасывались объедки, которые дядюшке отдавали бесплатно на рынке: в основном рис и лапша. Сверху высыпался черпак промышленного корма, по одному в каждое ведро, а ещё в два ведра из трёх мы добавляли кокосовый жмых. Его также отдавали торговцы после того, как выжимали масло. Цыплята и больные куры этот жмых не получали, так как он был для них слишком грубой пищей. Аккуратно перемешав содержимое, мы заносили ведра в курятники и опорожняли в кормушки. Голодные куры толкались и мешали процессу, и надо было следить, чтобы не клюнули случайно в руку, когда рассыпаешь корм. Также мы наблюдали за поведением пернатых, и если кто-то из них не спешил клевать, а сидел, нахохлившись, в углу, то это был верный признак, что птица заболела, и её нужно поместить в лазарет, иначе зараза могла распространиться на остальных. На третий день курица со свёрнутой шеей умерла, несмотря на все попытки Зин её накормить и полечить традиционными китайскими шариками на основе трав, и её место заняла другая, простывшая из-за дождя. Из клюва у неё капало, и большую часть времени несчастная птица жалась к тёплой лампе.
Иногда мы работали в саду, например, собирая созревшую амбареллу, которая от незрелой отличалась только размером. Иногда приходилось заниматься более неприятными делами, как, например, на второй день — когда пришлось вычистить все курятники, отскребая вонючий помёт от досок. Но любая работа была в радость, потому что мы её делали вместе с Зин, которая к делу всегда подходила с энтузиазмом и не тяготилась никаким трудом, даже самым противным.
Дядюшка увлекался массажем, который делал всем желающим, притом денег не просил, и плата оставалась на усмотрение каждого клиента. Кто-то приносил в дом гостинцы, кто-то давал деньги, а самые бедные либо жадные пользовались его услугами задарма. Зинаида задумала построить специальную беседку для массажа, чтобы было где развернуться, да дело не клеилось: не было подходящих стройматериалов, как и средств на них. Но тут выручил дядя (другой, не дядюшка), у которого от строительства осталась куча досок. Он приехал за нами на большом новом пикапе и отвёз в свой дом, где всё его семейство принялось грузить доски в кузов и громко, как положено у китайцев, галдеть. Дом был на вид довольно богатый, судя по общему убранству, а также большому аляповатому фонтану, установленному во дворе. Доски были под стать дому — сделаны из дорогого дерева твёрдого сорта. До этого у Зин были лишь старые гнилые палеты, из которых она как-то ухитрилась сложить две секции пола в будущей беседке, ну а теперь можно было заменить их качественным покрытием! После того, как галдящие китайцы напоили гостей чаем, дядя повёз нас вместе с досками обратно. Но на этом его щедрость не закончилась: пикап заехал на парковку возле кафе, где предлагали местные десерты. Каждому принесли по здоровенной плошке строганого льда, который тут едят как мороженое, как и много где в Азии. Но в Россию, в отличие от японских суши, эта привычка никогда не придёт, а всё потому, что у нас зимой очень холодно. Строганый лёд напоминает снег, и какой русский будет платить за то, что и так лежит на улицах бесплатно! Наш лёд был пропитан сиропом, а также увенчан здоровенной долькой дуриана. Было тяжело осилить столько мороженого сразу, несмотря на жаркий день. Зинаида от десерта и вовсе отказалась: китайцы верят, что женщинам в их «особые дни» не стоит есть холодное. Зато Паша не осрамился, налегая на свою порцию изо всех сил. Дядя удивился такой прыти и сказал, что может отвезти нас в другое кафе, где мороженое «во-от такое», и показал раздвинутыми руками, какое — как рыбак показывает размер выловленной им крупной рыбы. Но мы уже наелись до отвала и хотели домой, к дядюшкиному чаю.