Ричард знал это из собственного опыта. Он презирал отца точно так, как Джулия презирала мужчин, с которыми была вынуждена сталкиваться достаточно близко. Он ненавидел мать за ее слабость, равно как и Джулия ненавидела за слабость свою мать.
Но Джулия хочет примириться с прошлым. Страх вызывает в ее воображении иллюзию комфорта, и все же в конце концов иллюзия остается иллюзией. Она не должна закончить жизнь так, как ее мать, она не должна вести низменную жизнь. Ее жизнь станет такой, какой она пожелает. Какой пожелает он…
— Удачный удар! — снова воскликнул Майк.
Они доиграли партию почти до середины, и счет сравнялся. Последний же удар Джулии, при котором мячик рикошетом отскочил от стены и попал в цель, перевел счет в ее пользу.
— Как же это получается — мне всего лишь везет по счастливому стечению обстоятельств, а тебе удается добиться перевеса исключительно за счет мастерства? — возмутилась она.
Майк по-прежнему смотрел на лунку, из которой Джулия только что вытащила мячик.
— Потому! Вот тебе мой ответ! Тебе никогда не удалось бы запланировать нужный результат и добиться его.
— Судя по голосу, ты начинаешь злиться.
— Я совсем не злюсь.
Имитируя жесты Майка, Джулия провела ноготками по своей груди и презрительно фыркнула, ловко подражая его интонации:
— Тебе ненавистна сама мысль, что женщина может обыграть тебя!
— Тебе меня не обыграть.
— А какой там у нас счет?
Майк торопливо засунул в карман карточку для записи очков и карандаш.
— Не имеет значения. В данный момент не имеет. Главное — какой счет будет в конце игры.
С этими словами Майк направился к следующей лунке. Джулия последовала за ним.
Ричард затаил дыхание, сосредоточив внимание на образе Джулии. Даже несмотря на то что сейчас она во многом заблуждается, он прекрасно понимает: она не похожа на остальных людей. Она особая, неповторимая, она намного лучше других, она в чем-то такая же, как и он.
Именно это тайное осознание своей исключительности поддерживало его, когда Ричард кочевал из одной приемной семьи в другую. Кроме одежды, из вещей у него были лишь фотоаппарат, украденный у одного из бывших соседей, и коробка с фотографиями.
Те люди, которые первыми взяли его, казались ему неплохими, и все же большей частью Ричард просто не обращал на них внимания. Он приходил и уходил когда хотел, и ему не требовалось ничего, кроме постели и пищи. Он был не единственным ребенком в таких семьях, там имелись и другие дети. В одной из них ему пришлось делить комнату с двумя мальчиками постарше. Два месяца спустя именно они украли у него фотоаппарат, который продали старьевщику, чтобы купить себе сигарет.