А может, как раз в чулках все дело? Если правильно помню, в детстве это следовало проделывать босиком…
Сильно пахнуло землей, повеяло холодом, и прямо в ухо прозвучал противный голосок:
— Что-то мне подсказывает, ты тратишь время зря. Ничего не получится.
Глаза распахнулись сами собой, и я оглядела неожиданную собеседницу. Девушка в пышном кукольном платье устроилась на скамейке рядом со мной. Ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, а лицо облеплено фарфором, поверх которого жестокая рука убийцы вырисовала идеальные черты.
Фигурка не была прозрачной или невесомой, на скамейке рядом со мной сидела просто девушка. И только холод и сильный запах земли указывали на ее потустороннее происхождение.
— Ты меня вымотала. — Я вздохнула, возвращая ноги в синие лодочки на высоких каблуках. — Давно такого не случалось. Нужно было восстановить силы.
— Ты не ведьма, забыла? — Из-за фарфора ее лицо было лишено мимики и голос звучал неприятно, будто из вазы. — Лучше выпей кофе или поешь. А еще лучше устрой себе выходной, отоспись, займись чем-нибудь приятным.
Соблазнительно. Но я не хочу показывать своей почти семье, чего мне стоит помощь следователям. Жениху и его сестре и без того приходится мириться с настороженным отношением ко мне окружающих и постоянными косыми взглядами. И хотя во всем этом не было ничего дурного, так, любопытство, все равно я чувствовала себя слегка виноватой. Но объяснять все это той, кого, может быть, больше не увижу, я не видела смысла, поэтому просто отмахнулась от нее:
— Когда не приходится говорить за очередную жертву, силы возвращаются быстро. Ты уйдешь, и мне сразу же станет лучше.
Распознав в ответе намек, она встала.
— Как знаешь, — пожала худосочными плечиками «кукла». — Я просто хотела поблагодарить тебя. Как-то даже не ожидала, что ты воспримешь мою беду как свою собственную.
И, одарив меня прощальным взглядом и поймав в ответ слабую улыбку, она зашагала к кованым воротам.
Некоторое время я смотрела вслед хрупкой фигурке в пышном платье, так похожем на одно из тех, которые я шью своим куклам. Она шла медленно, словно наслаждалась моментом или прощалась со всем, что сейчас видела. Когда же проходила узорчатые ворота, дежурные в форме даже не вздрогнули. Они ее не видели.
Но вот ворота остались за спиной… и «кукла» исчезла в сизой дымке. Они так умеют.
Поглощенная наблюдением за той, от чьего имени мне пришлось сегодня говорить, я как-то пропустила момент, когда из здания суда повалили люди. Заметила их, только услышав гул собравшейся у входа толпы, и поняла, что заседание закончилось. Как раз выводили обвиняемого. Впрочем, полагаю, что уже осужденного.