Вблизи она могла лучше рассмотреть его и точно сказать, что в его худощавом теле не было ни капли жира, она даже чувствовала его ребра, когда он крепко прижимал ее к себе. Аллора хотела спросить, почему он никогда не ел мяса, которое полагалось ему за такой тяжелый труд. Любой другой мужчина, борн или брэд, не раздумывая дважды, взял бы то, что считал причитающимся ему.
Его твердый стержень упирался в нее, напоминая о том, зачем Кормак пришел сюда — закончить то, что они начали в сарае. Но с тех пор, кое-что изменилось.
Вскоре она перестанет быть управляющей. Стоит ли рассказывать ему о том, что она лишится должности? Что если он больше не захочет ее? Возможно, Кормака привлекало именно то, что он мог командовать женщиной, которая отдавала ему приказы. Гордость — та черта характера, которую она сразу же заметила в нем, и он рискнул всем, придя к ней, когда другие более опытные женщины ждали его в казармах. Она ударила его кнутом, что если он лишь пытался поставить ее в неловкое положение, требуя возмездия?
Нет, она не могла в это поверить. Кормак действовал без задней мысли, он не навредил ей в сарае. Аллора готова была поставить на карту свою жизнь, что ему нравилось трогать ее так же сильно, как ей были приятны его прикосновения. Потребность в нем, подобно раскрывшемуся бутону, расцвела в ее животе. Она теснее прижалась к нему ноющей грудью.
Кормак прикусил язык, словно в предвкушении множества возможностей, как делал это, открывая найденную на поле коробку. Его губы завораживали ее, они были такими мужскими и сильно отличались от ее собственных. Аллора задрожала, представляя, каким Кормак мог оказаться на вкус, когда она будет исследовать его рот, и каково это, дать волю своим рукам блуждать по его телу.
«Он поцелует меня сейчас?»
Отставив в сторону тарелку, Кормак развернул сидящую на его коленях Аллору таким образом, чтобы она обхватила ногами его крепкие бедра. Униформа задралась выше, и Кормак, сжав ладонями ягодицы своей госпожи, прижал ее обнаженное естество к своей твердой выпуклости в штанах. Оба задохнулись от контакта. Упиваясь жарким моментом, Аллора выгнула спину и теснее прижалась тазом к Кормаку, позволяя своим волосам рассыпаться по его рукам.
— Моя сладкая госпожа, — выдохнул он ей в ухо, проведя языком вверх по ее шее. — Я никогда ничего не хотел так, как хочу тебя.
Его рука скользнула по ее ноге, достигнув интимных кудряшек. Сгорая от желания оказаться внутри, Кормак ущипнул ее набухший бутон. Аллора дернулась от такого действия.
— Тогда возьми меня, покажи, что значить любить, — она тяжело дышала, выпрямившись, чтобы посмотреть ему в глаза, пока он продолжал ласкать ее. Ничего не казалось более интимным, чем говорить во время ласк, сидя на его члене.