Торрена все не успокаивался:
— Но если они разумны, почему не общаются с нами? Почему не отвечают на наши сигналы, тесты, на кинограмму наконец?!
— Боюсь, что им понять нас несравнимо труднее, чем нам их, Юлий, ответил Новак. — Стремительность движений и мышления "ракеток" так огромна, что наблюдать за нами им труднее, чем нам увидеть рост дерева. Помните: чтобы внимательно рассмотреть нас, "ракетки" пикировали?.. Кто знает, не принимают ли они за "живые существа" наш звездолет и разведракету, а не нас?
Максим Лихо сквозь прозрачную часть пола смотрел на Странную планету, смотрел по-новому: вот ты каким можешь быть, мир разумных существ! То место планеты, над которым висел звездолет, уходило в ночь. Извилистая, размытая рельефом граница света и тени захватывала все большую часть поверхности; черное пространство откусывало от планеты куски, как от краюхи. Только последние искорки — отражения от вершин самых высоких скал — еще теплились некоторое время в черноте. Дневная часть, играя резкими световыми переливами, отступала все дальше назад.
Максим поднял голову.
— Что ж, теперь все становится на места. Самое время исследовать!
— Нет, — сказал Новак, — сейчас самое время уносить ноги.
Дружные возгласы недоумения и возмущения были ответом на его слова.
— Спокойно, — Антон поднял руку. — Объясняю почему. Во-первых, мы узнали самое главное и самое важное: здесь разумная кристаллическая жизнь. Это информация небывалой, без преувеличения, ни с чем, кроме разве тайны органической жизни, несравнимой ценности. Надо благополучно доставить ее на Землю. То, что мы сможем еще исследовать и понять, уже будет дополнением к этой информации, подробностями. Рисковать из-за них не стоит. А риск — и большой — есть в силу того печального обстоятельства, что мы... — он заметил невольный протестующий жест Сандро Рида, хорошо... что я убил одну "ракетку". Сандри прав, они по-своему бессмертны, эти существа. Стало быть, каждая жизнь здесь имеет огромную ценность... да у них и нет иных ценностей.
— Так зачем же ты?.. — яростно вскинулся Максим. — Убить существо мыслящее, обладающее, возможно, большим разумом, чем мы... Этого нельзя было делать! Что они подумают о нас, людях Земли?
— Не забывай, что это все мы поняли уже после, — ответил Новак. — Все — и я тоже... Как бы там ни было, теперь надо поступать, исходя из обстоятельств.
— Но, может быть, они окажутся настолько умнее и выше нас, что поймут и простят нам... эту исследовательскую глупость? — сказал в пространство Максим.
Новаку не понравилась такая трактовка его опыта, но сейчас было не до мелких обид.