– С волосами ты выглядишь приятней,– сдержанно сказал я.
– При чем здесь приятность?!
По дороге он растолковал мне, что в АН как раз начался конкурс на замещение вакантных должностей в различных отделах и секторах. Достойных претендентов отбирают просто: по числу извилин в мозгу. Если у двух наилучших эти числа одинаковы, должностьдостается тому, у кого их больше в лобной доле – месте мозга, где сосредоточено абстрактное мышление. Имельдин участвовал в прошлом конкурсе, но не прошел; хочет попытать счастья еще раз.
Не навязываю свое мнение просвещенному читателю, но лично мне импонировало стремление тикитаков при распределении должностей руководствоваться простой количественной мерой: где по весу, где по числу извилин. Да и чем такой критерий хуже применяемого у нас «числа научных трудов»? Ведь и «труды» эти не читают, а считают.
Должен сказать наперед, что ни мои, ни его надежды не оправдались. На процедуре конкурса я не присутствовал, меня с непрозрачным, да еще покрытым волосами черепом просто не пустили в зал, а когда потом спросил опекуна, он только махнул рукой:
– А! Интриги, протекции!.. Я удивился, по промолчал.
Сам же я предстал перед комиссией в прежнем составе: те четверо, что рассматривали меня в демонстрационном домике. Они сидели за столом на возвышении, я стоял, просвеченный с двух сторон отраженным зеркалами солнцем (что не улучшало моего состояния). На скамьях теснились любопытствующие, все с голыми черепами,– хотя по сложению можно было выделить и с десяток женщин,– и обилием рельефных извилин в них; я вскоре привык, и меня более не подташнивало от такой картины.
Первые минуты меня занимала еще одна особенность: как ученые тикитаки, задавая вопрос, отвечая или споря, наклоняют голову и выставляют вперед череп – стремясь, вероятно, подавить собеседника если не доводом, так хоть видом своих извилин. В этом было что-то бодливое. Но затем привык и к этому.
Я рассчитывал, что мне предложат выступить с речью. Куда там! Обстановка во всем напоминала ту, в амфитеатре, полгода назад: меня рассматривали, изучали – в том числе и задавая вопросы. Но вопросы были далеко не те, которые я хотел бы услышать и мог на них интересно ответить; некоторые просто ставили меня в тупик.
Началось все, как заведено, с «тик-так, тик-так, тик-так... бжжиии!..» – с установления ритма, способствующего спокойному взаимопониманию. Затем председательствующий, самый долговязый из четверых, набычившись на меня и аудиторию извилинами, сказал, что собравшиеся здесь члены академии желают