Внезапно она раздвигает ноги и насаживается на мой член. Резко и неожиданно. Я стискиваю зубы, стараясь не рычать, меня бросает в жар, перед закрытыми глазами плывёт ярко-красная рябь. Всё как в бреду.
Сердце пульсирует в каждом уголке напрягающегося тела, я то сжимаюсь под натиском неконтролируемой дрожи, сужающей меня до крохотной точки, то под властью сладострастных ощущений расширяюсь до размеров вселенной. С каждым новым таким циклом во мне накапливается всё больше бурлящей силы, которой я не могу управлять. Пульсируя, её горячие волны поднимаются вверх по моему позвоночнику, всё выше и выше, готовясь взорвать меня изнутри.
– Да… – довольно тянет она. – Выплесни это! До последней капли. Отдай мне себя!
Я готовлюсь кончать и в последний момент, будучи больше не в силах сдерживаться, всё же решаюсь на свой страх и риск открыть глаза. Я хочу видеть её, хочу любоваться этой бестией, чьи бёдра в экстатическом порыве шлёпают по моим, когда она, словно заведённая, скачет на мне в сумасшедшем, неистовом ритме. Я хочу видеть, как она кусает губу, вытягивая из меня концентрированное сексуальное безумие. Всеми своими раскрытыми чакрами я хочу смотреть, как она пьёт мою огненно-алую, с рыжими всполохами, страсть.
Мои веки приподнимаются, и зрачки тут же расширяются от страха. О боже, кто здесь?! Я с леденящим ужасом понимаю, что мы не одни в этой комнате: некто третий стоит у Танечки за спиной, но туловище и лицо этого человека тонут в кромешной ночной темноте. Мне виден только сжатый кулак в чёрной кожаной перчатке, который плотно держит длинный острый меч, направленный прямо на меня. Что за шуточки?! На такие игрушки я не соглашался!
Лезвие проходит в нескольких сантиметрах от уха девушки, а она так увлечена процессом, что совсем ничего не замечает. Кончик меча дотрагивается до цепи наручников и без промедления разрубает её, освобождая мои запястья. Я хватаю Таню за плечи, понимая, что должен предупредить об опасности, но сделать этого не успеваю. Оружие совершает хладнокровный взмах в воздухе и безжалостно вонзается лезвием в её нежную шею.
Время словно останавливается. Всё происходит как в замедленной съёмке: кожа на её горле лопается, мне в лицо брызжет фонтаном пунцовая кровь, воздух прорезает сначала сдавленный хрип, который сменяется истошным шипением, а потом её белокурая голова падает к подножью кровати. Тело же продолжает сидеть на мне, по-прежнему живо двигая бёдрами, до тех пор, пока чьи-то руки в длинных, почти по локоть, перчатках не оттаскивают его в темноту. Я вскакиваю с постели, бросаюсь к разрубленной надвое девушке, срываю с неё маску и замираю в ошеломлении. Лоскут красной кружевной ткани падает из моей разжавшейся руки.