Эдди открыл было рот и осекся. Ему хватило ума, чтобы понять ее правоту.
— Ты права, Ма. Черт побери, а я-то думал, что мы разбогатели!
— А теперь я вам расскажу, как мы поступим с деньгами. Мы откроем свое дело. Годами я ждала этого. Сейчас продается клуб «Парадиз», и мы его купим. Я отремонтирую его, обставлю, приглашу девушек, хороший оркестр, и мы начнем зарабатывать деньги. Но сначала превратим его в первоклассное заведение. Мне осточертело пробавляться мелочами. Войдем в большой бизнес. Как вам идея?
Четверо мужчин внимательно слушали ее, успокаиваясь. Лишь Ловкач не проявлял никакого интереса, по-прежнему листая комиксы.
— Да, Ма, — с уважением произнес Док. — У тебя голова действительно варит! Я — за!
— Я тоже, — сказал Эдди. — Прекрасная идея!
— Меня тоже устраивает, — отозвался Флинн.
— А ресторан ты собираешься открывать в клубе, Ма? — с надеждой спросил Уоппи. — Я мог бы готовить.
Ма усмехнулась.
— Конечно, Уоппи. Каждый из вас получит пятую часть прибыли. Вы все будете купаться в деньгах.
— Погоди, Ма, — обеспокоился вдруг Эдди. — А если ФБР заинтересуется, на какие деньги мы купили клуб? Тогда что?
— Я об этом побеспокоилась. Шульберг скажет, что дал нам взаймы. Это входит в условия договора.
— Да, ты все обдумала, Ма. Когда приступим к делу?
— Чем скорее, тем лучше. Я куплю клуб завтра.
И тут Флинн произнес:
— Но ведь еще есть девушка, которую надо убрать. Ты говорила с Доком? И где мы ее зароем?
И тут разразилась гроза.
Ма остолбенела, сначала побелела, потом у нее побагровело лицо. У Дока сползла с губ лучезарная улыбка, казалось, будто он сейчас потеряет сознание. Ловкач бросил комиксы, приподнялся, в желтых глазах появился нехороший блеск.
— Зароем ее? — повторил он. — О чем ты говорила с Доком?
Он спустил ноги на пол.
— Ни о чем. — Ма смотрела на Флинна, готовая его растерзать.
Эдди решил, что настал подходящий момент выяснить ситуацию.
— Правда, что будет с девушкой, Ма? — отодвигаясь подальше от Ловкача, спросил он.
Ма поколебалась, потом поняла, что отступать некуда.
— Она слишком много знает. Придется ее убрать. Когда она уснет, Док…
— Ма?! — пронзительный крик Ловкача заставил всех вздрогнуть. Он глядел на мать, желтые глаза угрожающе горели.
— Что ты? — спросила старуха, чувствуя, как страх сжимает ее сердце.
— Она моя, — тихо произнес он. — Тот, кто дотронется до нее, будет иметь дело со мной. Она принадлежит мне и останется со мной.
— Послушай, сынок, но ведь это глупо, — сказала Ма, с трудом шевеля пересохшими губами. — Мы не можем держать ее. Это опасно. Ее необходимо убрать.