– Все равно, и двадцать – много, – проворчал Быков.
– Совсем не много, говорю я тебе, – сказал Иоганыч. – Утром заснул на Земле, в полдень проснулся где-нибудь около 61 Лебедя. Как в трансконтинентальном самолете или чуть помедленнее. Поглядел, пощупал, набрал диковинок и – назад.
– Ну, еще бы! Надо только уметь спать по десять лет сряду. Как раз по тебе, Иоганыч, перелет, – не удержался водитель.
Юрковский засмеялся.
– А ты про анабиоз слыхал? – наслаждался Дауге, нисколько не сердясь. – Анабиоз – это такое состояние организма, что-то среднее между жизнью и смертью, вроде обморока…
– Ну-ну… популяризатор, не загибай, – заметил Юрковский.
– Нет, я очень приближенно… В том смысле, что ощущения человека в анабиотическом сне такие же, как при обмороке…
– То есть вообще никаких ощущений.
– Ага… Так вот. При анабиозе все жизненные процессы протекают замедленно. Человек, так сказать, жив, но не живет: не стареет, не болеет, не растет…
– Ну, дальше, – поторопил заинтересовавшийся Быков.
– Вот и все. Поднимаешь звездолет над Землей, включаешь автоматическое управление, погружаешься в анабиотический сон и прекращаешь таким образом течение времени. Через десять лет тебя будит специальное устройство. Протираешь глаза, моешься, делаешь свое дело – исследуешь, собираешь материал – и обратно тем же манером!
– Здорово! – восхитился водитель. – Но это же фантастика все-таки!..
– Это уже не фантастика, – заметил Ермаков. – Но этот путь пока мало приемлем: у нас нет никакого опыта межзвездных полетов, риск слишком велик. Международный Конгресс никогда не даст согласие на подобную авантюру. Впрочем, есть еще одна дорога…
– Теория относительности… – торжественно начал Юрковский.
Дауге застонал.
– Помогите! СОС! Сейчас начнется – лоренцово сокращение временных интервалов… Тензор кривизны Римана – Кристоффеля!.. СОС!
– При чем здесь тензор кривизны? – возмутился Юрковский. – А лоренцово сокращение…
– Во-во! Начинается… Не надо, Володя, голубчик!
– Ну и черт с тобой! Оставайся в серости да в невинности… – Юрковский был явно задет.
– Нет, милый, ты не обижайся…
– На богом обиженного грех обижаться.
– Я имел в виду не теорию относительности, – вмешался Ермаков. – Я говорю об идее покойного Ллойда…
– А, да-да! – воскликнул Юрковский, оживляясь. – Механические астронавты!
– Это как? – спросил Быков.
– Вместо живых пилотов – кибернетические устройства. Роботы, – пояснил Ермаков. – Вы, наверное, слыхали о таких, Алексей Петрович?
– Д-да… Ну, еще бы! На Каракумской стройке работала целая механическая бригада!..