— На этот раз Сысоев не только записывал. Он искал и нашел.
— Он искал самое легкое, — настаивала Галя.
— Но он нашел. — Спор шел странно. Сошин нападал на самого себя, а помощники отстаивали его. — Сысоев нашел воду.
— А мы нашли целый подземный хребет, магнитный железняк, цветные металлы…
— Он нашел воду, которую можно пить, а наши металлы взять нельзя. Металлургическому комбинату нужна целая река, а тут и пить нечего.
И выходит: у нас журавль в небе, а у Сысоева синица в руках. Пожалуй, мы уяснили его методику: он за синицу в руках.
— Но это стрельба из пушек по воробьям… по синицам! — крикнула Елена запальчиво. — Даже обидно так использовать новую технику. Все равно что купить телескоп, чтобы глядеть из окна на прохожих. Что такое — один родник? Подземным рентгеном можно целые моря найти.
И тут Сошин встал. Швырнул недоеденный шашлык в огонь и пошел прочь. Только крикнул поднявшейся Гале:
— За мной не ходите!
Он не вернулся в тот вечер до темноты. Ночью Галя каждый час выходила из палатки, взбиралась на ближайший бархан, надрываясь кричала тоненьким голоском: «Юрий Сергеевич! Юрий Сергеевич!» И утром, чуть посветлел горизонт, она разбудила студентов:
— Ребята, Юрий Сергеевич пропал. Что-то случилось. Надо искать срочно.
Но не успели они одеться, Сошин появился на ближайшем гребне. Лицо его посерело, но в голосе не было ни намека на усталость.
— Я вспомнил еще одно правило, Галя, — сказал он, как будто вчерашний разговор и не прерывался. — Правило такое: открытия делают не только в новых местах, но и в старых, у себя под носом, если задача новая. Есть возможность поставить новую задачу. Давайте попробуем сделать открытие на фотопленке. Сколько у нас снимков — тысяч пять набралось? Делите поровну, сейчас начнем искать все вместе.
Жара.
Термометр, засунутый в песок, показывает плюс семьдесят градусов.
Если ящерицу привязать на солнцепеке, она умрет от солнечного удара.
Хочется пить, пить, пить. Тепловатая жижа из фляжки только дразнит, не утоляет жажду.
В полдень привал. Предполагается, что это дневной сон. Залезаешь в душную палатку, лежишь там, отдуваясь и обливаясь потом. Устал, но не спится. Хочется выпить ведро воды, хочется влезть в холодную ванну. И даже если забудешься, задремлешь ненадолго, тебя преследуют однообразные сны о воде.
Виктор пьет в каждом сне, пьет чай, холодное молоко из погреба, пьет квас и воду — кипяченую, речную, колодезную, родниковую, такую холодную, что губы обжигает.
Ему снится Москва. Вот учитель привел класс на водную станцию, сдавать нормы на значок «Будь готов…» По глади озера бегут косые волны, а когда проходит теплоход, деревянные мостки качаются и шлепают по воде. Пять человек — лучшие пловцы, и Виктор в их числе — встают на тумбочки. Нужно присесть, упираясь пальцами ног в самый край, отвести руки назад, резко выпрямиться. Вот стартер взмахнул красным флажком, голова таранит воду… такую прохладную, плотную, чистую! Виктор не удержался, глотнул раз, другой, третий… «Плыви же!» — кричит инструктор, а Виктор глотает, захлебывается, спешит напиться. Другие мальчики давно переплыли бассейн, коснулись стенки, вылезают по лесенке, а он все еще на старте… пьет, пьет и пьет.