И теперь они были мертвы или умирали, а их дети распределены среди других женщин, положение которых в результате этого существенно повышалось.
— Скажи мне, — обратился Эрик к дяде, — зачем Женское Сообщество убило их? Что они сделали такого ужасного?
Томас поднял голову и устремил на него полный сожаления взгляд. Капканолом еще и рта не раскрыл, а Эрик уже почувствовал, как весь похолодел.
— Ты все еще гонишь эти мысли от себя, Эрик? Я не виню тебя за это. Но мы все равно обречены. Они там готовятся к тому, чтобы взяться за нас.
— К чему?! — воскликнул Эрик, хотя глубоко внутри он уже знал страшный ответ на свой вопрос.
— Мы объявлены вне закона, Эрик. Мы признаны виновными в святотатственном попрании Науки Предков. Мы больше не принадлежим Человечеству — ни ты, ни я, ни моя семья, ни мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты ведь знаешь, как поступают с отщепенцами, Эрик, не так ли? Они могут быть подвергнуты чему угодно. Чему угодно.
Эрик помнил, что всегда, с самого детства с предвкушением ожидал таких церемоний, когда один из отрядов приводил Чужака, объявленного вне закона. Такой человек определялся с легкостью в девяти случаях из десяти: никто, кроме отщепенцев, не бродил по коридорам в одиночку, без отряда и даже без единого спутника, который в случае нападения мог был прикрыть спину. И только в редких случаях, когда возникали сомнения, в его племя обращались за выкупом, и это проясняло положение пленника. Как правило, там рассказывали историю о каком-нибудь вопиющем кощунстве, чудовищном преступлении, которое наказывалось преданием полной анафеме и лишением всех прав, данных от рождения человеку. Обычно это оказывались люди, которым удалось избежать наказания в своем собственном племени. «Поступайте с ним как знаете, — следовал ответ, — мы не имеем к нему отношения; он — все равно что Чудовище, он — не человек более».
Тогда объявлялось что-то наподобие праздника. Из древесных обломков, выкраденных с территории Чудовищ и припасенных женщинами именно для этой цели, членами Женского Сообщества возводилось сооружение, особенности которого, как тайна, передавались от матери к дочери в течение бесчисленных поколений, начиная с предков, создавших Проекторы. Оно называлось Сцена или Театр, хотя Эрику доводилось слышать, как иногда его называли Эшафотом. Как бы оно ни называлось на самом деле, вся его конструкция относилась к тайному ведению Женского Сообщества, а, стало быть, к мужчинам не имела никакого отношения.
Единственное, что все знали: на нем будет разыграна животрепещущая религиозная драма — окончательная победа Человечества над Чудовищами. Для этого главный герой должен был отвечать двум требованиям: быть разумным существом, как и Чудовища, чтобы страдать так, как когда-нибудь Человечество заставит страдать Чудовищ; и в то же время, как и Чудовища, быть нелюдем, чтобы можно было обрушить на него всю ненависть без всякого сочувствия и угрызений совести.