Ему никогда это раньше не приходило в голову. Он всегда воспринимал их как нечто, находящееся за пределами человеческого мира, как символ всего чуждого. Их чувства волновали его не больше, чем переживания тараканов, обитавших там, где хранится пища; их просто давили — быстро или медленно — кому как нравилось. Так же поступали и в этом случае: нельзя сочувствовать тараканам, потому что невозможно представить себя на их месте.
Но теперь, когда собирались расправиться с ним самим, Эрик понял многое. Он все-таки человек — что бы там предводители Человечества ни заявляли — он остается человеком. Он испытывает человеческий страх и отчаянное человеческое желание жить.
Значит, то же самое происходило и с другими. Нелюдями, которых он помогал рвать на части. Они были людьми. Людьми в полном смысле этого слова.
Они сидели здесь так же, как он… Сидели и ждали…
Только дважды на его памяти члены Человечества объявлялись нелюдями. И случалось это очень давно, еще до того, как он стал послушником. Эрик попытался вспомнить, какими были они при жизни: он хотел почувствовать это, чтобы ощутить хоть какую-то связь, хоть с кем-нибудь, пусть даже с мертвецами. Лучше мертвецы, чем этот израненный окровавленный человек рядом с ним, погруженный в полубезумный бред, с разбитой головой и пронзенной грудью.
Какими они были? Бесполезно. В первом случае память рисовала лишь неясный образ орущего существа в тот момент, когда вокруг уже зажигался костер. Никаких человеческих признаков — ничего даже похожего на человека. А во втором…
Эрик резко выпрямился и напряг руки. Второй человек, объявленный нелюдем, сбежал! Как ему это удалось, Эрик так никогда и не узнал: он только помнил, что охранника жестоко наказали, и отряды воинов долго еще разыскивали беглеца по самым отдаленным коридорам.
Бегство. Вот что! Он должен бежать. Объявленный вне закона, он не имел никаких надежд на снисхождение, на смягчение приговора. Религиозное значение готовящейся церемонии было слишком важным, чтобы ее могло нарушить что-либо менее существенное, чем исчезновение главного действующего лица.
Да, именно бегство. Но как? Даже если ему удастся освободиться от ремней, которыми крепко связаны руки за спиной, у него все равно нет оружия. Охранник у входа тут же проткнет его копьем. Но даже если это не удастся охраннику, снаружи его ожидают другие — все воинство Человечества. Почти…
Как? Как? Он заставил себя успокоиться и принялся тщательно обдумывать все возможности. Он знал, что времени остается мало. Очень скоро строительство Сцены будет закончено, и за ним придут представительницы Женского Сообщества.