Я ползу вверх, тесть нехотя пропускает меня: — Осторожнее, сильно не высовывайся, — предупреждает он.
Раздвигаю полёгшую траву и, меня с головой накрывает тяжёлый звериный запах. В наступающих сумерках вижу непонятного происхождения холмы и вроде толстую змею, обвивающую сочные стебли, с хрустом рвётся трава и, я замираю от восторга и страха, это не змея — хобот исполинского слона. Холмы сдвинулись, земля вздрогнула, я понял, что это животные, но какие! Лишённые шерсти гиганты выше любого мамонта, уши как паруса — развиваются, словно под сильным ветром, один из исполинских слонов изверг из глотки такой умопомрачительный рёв, что я кубарем сваливаюсь вслед за слетевшим вниз тестем.
— Ну как? — смеётся Аскольд.
— С простой винтовки такого не убьёшь, — нервно пожевал губы тесть.
— Была б винтовка, — ухмыльнулся Аскольд.
— М-да, кроме ножей ничего нет, — соглашаюсь я, — но мяса то, сколько! — это так позабавило моего друга, что он весело хохотнул:- Да если он просто нагадит, такой лепёшкой человека насмерть зашибёт.
Древние слоны будто делают перекличку, их рёв доносится то слева, то справа, вздрогнула земля.
— Уходят, — прислушался тесть.
— Похоже на то, — вытянул шею Аскольд.
Любопытство меня просто раздирает, я вновь подползаю к поверхности, раздвигаю траву. Действительно, гиганты неторопливо бредут в сторону леса.
— А ведь здесь когда-то стояли наши автомобили, вон там, была палатка, где торговали пивом, — почему-то проговорил тесть и сглотнул липкую слюну.
— Воду надо найти, — облизнулся я.
— Это на склонах, я заметил тёмные участки, по-видимому, там родники, — уверенно произнёс Аскольд.
— Пора вниз, — с некоторым сожалением говорю я, — темнеет, то, что нам надо было выяснить, мы узнали, нет сомнения мы… — я замешкался, не зная какие подобрать слова, но мне на выручку подоспел Аскольд: — Ты хотел сказать — мы в настоящей жо…е?
— Где-то так, — невесело улыбнулся я.
— Винтовку бы, с разрывными пулями, — не слушает нас Анатолий Борисович, сейчас в нём живёт охотник и его мало интересует, где мы сейчас находимся.
В молчании спускаемся к морю, почти полностью стемнело, кое-где горят костры, доносится запах жареных мидий, слышится приглушенный женский плач.
Ко мне мигом подбегает Лада, Ярик уцепился за мой пояс, подходит моя мать, затем все остальные.
— Мужика одного акула сожрала. Полез в воду, хотел устриц надрать, а там сразу большие глубины, — Семён горестно вздохнул, — всё произошло очень быстро, она его пополам перекусила, затем и другие акулы подоспели… ужас какой. Надо наверх выбираться, вот, люди подходили, тропу ищут, но мы, пока не сказали где она.