— О том, что у нас один и тот же создатель?!
— Да!
— Мы и сами это поняли. Мы почувствовали, раз у нас получается, то это наше предназначение, наш рок.
— Вот это да!, — Выдохнул Глетчер и изумленно уставился на Глетчера.
А тот вдруг тяжело вздохнул, побледнел и обессилено откинулся на подушки.
— Что с тобой, Барри?, — Вскочил испуганный Проквуст.
— Не знаю, Георг, но чувствую, недолго мне осталось.
— Но почему?!
— Видимо, во время анабиоза нельзя будить душу, так как она потом должна уйти.
— Почему ты так решил, что за глупости?!
— Потому что я уже долгое время борюсь с желанием встать и уйти.
— Куда?
— Туда. — Глетчер кивнул в дальний угол комнаты.
Там в стене неизвестно когда появилась дверь, у которой щелки проема ослепительно сияли золотистым светом. Глетчер вскочил, побежал к двери, потом обратно. Сел и понурился. Он, почему-то, сразу поверил другу.
— Это что же, я опять становлюсь причиной чужой смерти?!, — В его словах зазвучала такая тоска, что Глетчер поднялся и, подойдя к нему, обнял за плечи.
— Ну, что ты, дружище! Для меня этот вариант лучший из всех возможных.
— Не понимаю. — Георг поднял на Барри блестевшие влагой глаза.
— Видишь ли, ты спрашивал, почему я замуровал себя. Потому, что я слишком долго жил и стал мешать созданной нашими руками цивилизации. Обо мне ходили легенды, мне начали поклоняться, как богу и я ничего не мог с этим поделать. Если бы я остался и правил этим миром, он не смог бы стать самостоятельным. Я долго шел к этому решению, несколько тысячелетий. Я даже боялся, что задержался с этим решением, но твой рассказ меня успокоил, они развиваются. Они ведь все как дети мне. Ты меня понимаешь?
— Да, понимаю.
Проквуст встал и они в каком-то порыве, опять обнялись.
— Прости меня, Барри. — Через некоторое время сказал Георг. — Все равно, пусть не прямо, но косвенно, я явился причиной твоего ухода.
— Простить?!, — Глаза Глетчера весело блеснули. — Это за что же, за то, что ты меня освободил? За то, что дал возможность через тебя прикоснуться к своей родине?! Нет, друг мой, я тебя благодарить должен.
— Но…
— Никаких но!, — Астронавт усадил Проквуста на кровать, а сам сел на кресло, из которого тот тут же вскочил, и возбужденно заходил по комнате, стараясь не подходить слишком близко к манящей его двери. — Я ведь уйду к своей Алисе, к сыновьям, я верю в это, я смогу рассказать им о нашей встрече, о том, что у нас все получилось!, — Глетчер остановился перед Проквустом. — И, ради Бога, Георг, выкини из головы комплекс вины за мой уход. Я бы все равно умер.
— Это почему же?