— Рукагигн, заходи!, — жрец вошёл, держа в руке тарелку с мясом, хлебом и солёными огурцами. Георг кивнул на кружку. — Твоя забота?
— Моя, пресветлый.
— Рукагин, ставь тарелку, садись и запомни раз и навсегда: я для тебя не пресветлый! Понял?
Рукагин улыбнулся и сел за стол.
— Понял, Гора, спасибо.
— За что же, — Проквуст повёл рукой в сторону стола, — это ведь ты меня угощаешь?
— За те необыкновенные события, свидетелем которых я стал.
— Да, это верно, события те ещё…, а ведь они не закончены, Рукагин. Я с твоего позволения, перекушу, а ты расскажи мне об энси.
— Энси моложе меня, крепок телом, умён и хитёр. В Шумерии много интриг, он всегда знал, как ими пользоваться.
— Власть дело серьёзное, Рукагин, — сказал Проквуст, делая очередной глоток кваса. — Зовут его как?
— До того, как он стал энси, звали Уранан.
— Он сильный маг?
— Да, способен на многое, но главное — это чтение мыслей и принуждение к действию.
— Понятно, — кивнул жующий Георг, — людьми управляет?
— Да.
— Рукагин, что тебя ждёт, если ты вернёшься в Шумерию?
— Скорее всего, забвение.
— Тебя не казнят?
— А за что? Я стал пленником, а, следовательно, рабом. По нашим обычаям раб обязан служить своему господину, и он не несёт ответственность за свои поступки.
— Занятно. Выходит, я буду отвечать за твои поступки?
— Точно так, Гора.
— Ну, а меня что ждёт?
— Смерть.
— За лучников?
— Я бы сказал, что этого уже достаточно для казни.
— Понятно. Вообще-то обидно, ведь на меня и сына напали. А я всего лишь защищался.
— Я знаю, Гора, но такова Шумерия.
— Как же заставить его говорить со мной?
— Покажи, что ты сильнее него.
— Я не хочу войны, — Проквуст задумался. — Рукагин, ты видел пазузу?
— Видел, Гора, мельком.
— Почему же мельком?
— Я не смел смотреть на него, для шумеров пазузу свирепый подземный демон.
— Да, ты говорил. Как думаешь, энси боится пазузу?
— Безусловно.
Дверь в комнату Проквуста тихо отворилась, в неё заглянуло лицо Артёма.
— О, сын! Доброе утро!
— Пап, что это вы так рано?, — спросил Артём, демонстрируя босые ноги, торчащие из-под одеяла, в которое он завернулся.
— Сын!, — сердито заговорил Проквуст. — Ты что, простыть хочешь?! Немедленно прыгай в мою постель.
Артём так и сделал, усевшись в позе лотоса.
— Пап, а я тоже пива хочу!
— Ага, как же! Ты и так вчера хлебанул полкружки по моему недосмотру.
— А что такого, пир ведь.
— Я тебе дам, пир!, — усмехнулся Проквуст. — Ремня захотел?
— Ремня? А что это такое, папенька?
Отец с сыном дружно захохотали, Рукагин, недоумённо улыбался, посматривая то на одного, то на другого. Георгу вдруг стало легче, само собой пришло решение.