Мы продвигаемся все дальше в пустыню, звезды бесшумными вспышками мелькают над нашими головами, а Млечный Путь изгибается дугой на небесной тверди, изгибаясь и истаивая в блеклое ничто за чёрными, как тушь, горами. За горами блещут зарницы, словно чья-то артиллерия ведет огонь по далекому и призрачному врагу.
— По правде говоря, — замечаю я, и едущий впереди Скользкий Бат вздрагивает, — огни мне и не нужны. Я и без них вижу на десять миль в любом направлении.
Парень впереди молчит. Лошади лениво переставляют копыта — туп, туп, туп. В темноте не видны пыльные облачка, взлетающие с земли при каждом шаге, но я знаю, что они никуда не делась — маленькие летающие мерзавцы.
— Мистер Хуан? Мне бы воды… в горле совсем пересохло.
Я равняюсь с ним и делюсь флягой. В лунном свете выглядит он неважно — длинное белое лицо с черными провалами глазниц словно хочет спрятаться под продавленной шляпой целиком. Самое поганое — я не вижу его глаз. Не знаю, хочет ли он обмануть меня.
— Дождя бы… Нет ничего лучше ночного дождя. А уж в месте вроде этого…
Единственное, что мне известно — мы двигаемся на запад. Намертво привязанные к Полярной звезде, мы огибаем ковш Большой Медведицы, а в юго-западной части небосклона огромной бабочкой с тремя яркими звездами на брюшке появляется Орион. В лунном свете во все стороны, насколько хватает глаз, простирается синий песок, тощие кактусы черными пальцами проплывают мимо наших силуэтов, а отполированные до блеска копыта лошадей все опускаются одно за другим на поверхность пустыни, и частички кварца, ловя свет луны, подмигивают нам снизу тысячами блестящих глаз.
Зарницы вдалеке продолжают свои пляски, в их неритмичном свете тонкий чёрный хребет горной цепи дрожит какую-то секунду, словно от страха, и его снова поглощает мрак. Я вижу где-то в стороне волнующуюся темную массу и издаю громкое восклицание, привлекая внимание Бата, но это просто мчится по равнине табун диких лошадей, втаптывая в ночь свои тени и оставляя за собой еле заметную в свете луны туманную пыль.
— Батхорн, а жратвы какой-нибудь ты ведь не догадался прихватить с собой?
— Нет, сэр — вы ведь помните, все случилось так быстро…
— Плохо. Я недоволен тобой, Батхорн.
— Простите. Да, искренне прошу прощения, сэр.
Я ухмыляюсь в темноте. Желудок, конечно, сводит горькими неприятными судорогами, но в остальном все в порядке. Скользкий Бат боится, потому что у меня есть седло, на седле лука, а на луку небрежно положен направленный ему в спину дробовик.
Ничего. Я еще сделаю настоящего солдата из этого разгильдяя.