Я мысленно считаю до пяти.
— Батхорн, ты все же на удивление туп. С тех пор, как ассирийцы изобрели денежные знаки, вопрос торговли облегчился до предела!
Лавка в этом захолустье всего одна, но она все же есть — и наверняка выполняет по совместительству обязанности салуна. А как иначе? Солдаты ходят в увольнительные, чтобы надраться и потратить где-то кровью заработанные гроши. А владелец заведения имеет прямой интерес жить рядом с охраняемым местом. Взаимная выгода, как говорят северо-восточнее. В тех местах, откуда прибыл наш Скользкий Бат.
Я вхожу в лавку уверенным шагом испанского конкистадора. За мной молчаливым привидением плетется Бат — он только что расстался с мечтой отделаться от меня по-хорошему, и это серьезно его беспокоит. С другой стороны, впереди все еще маячит перспектива получить обещанный процент со сделки. Поэтому он все еще со мной.
В заведении практически пусто, за прилавком виднеется продавец — он же, скорее всего, и владелец. Слишком нищим выглядит это место, чтобы позволять себе наемного продавца. Пожилой уже седоватый мужчина с лицом хорошо откормленного борова и щеками, румяными то ли от жизни на свежем воздухе, то ли от регулярной утилизации основного продаваемого продукта. Это хорошо. Такой типаж мне как раз и нужен.
Под сапогами тонко поскрипывают выщербленные доски, сквозь мутные — но все же застекленные — окна проливается пока еще ласковый утренний свет.
— Здравствуйте, сэр, — хозяин сама приветливость. Целых два покупателя прямо с утра — немалая удача. — Чем могу служить, сэр?
— Как насчет того, чтобы сыграть со мной в орел или решку? — Я бросаю ему серебряный доллар, который он ловит на лету.
— Никаких проблем, приятель, — он не глядя шмякает монету о прилавок и накрывает его ладонью. — На что играем?
— Сущие пустяки, приятель, — радостно интонирую я. — Если выпал орел, ты забираешь отмеренный щедрой рукой доллар и проводишь меня в форт через черный ход. Он ведь имеется, правда? — иначе как бы солдатики сбегали к тебе прикупить бутылку-другую во время тягот и лишений воинской службы?
— А если выпала решка? — лицо у торговца собирается морщинами, ему приходит в голову, что это дело начинает нехорошо пахнуть. Даже, можно сказать, вонять тухлятиной.
Я широко и искренне улыбаюсь.
— Тогда я убиваю тебя и обчищаю твою кассу.
— Не советовал бы вам это делать, мистер, — он уже сообразил, что мы тут не шутки шутить собрались.
— Не помню, чтобы просил твоего совета, приятель. Орел — ты живешь, решка — наоборот. Что тебе больше нравится?
— У меня под прилавком есть дробовик, — кустистые брови сходятся на переносице, но голос по-прежнему зычен тверд. Обожаю ломать таких. — Не на того напали, мистер.