Crazy Dazy International Limited
Одежда была только обозначена на рисунке. Человек словно выглядывал из непрозрачного облачка, подставив зрителю лысеющую макушку и жесткие, плотно прижатые уши. Дина удивилась, как цепко работала память бывшего зэка, если бы она сейчас не увидела какие-то нюансы, то и не вспомнила бы о них. У коренастого человека на рисунке оказалась широкая ладонь с короткими толстыми пальцами и «под мясо» подстриженными ногтями. Постепенно на левой руке детализировалась морщинистая кожа и прожилки на тыльной стороне ладони. На второй фаланге большого пальца проступил старый шрам. Его выдавал не рубец, а более светлый оттенок кожи.
— Ну, ты даешь! — непроизвольно вырвалось у зрительницы, но художник резким жестом приказал ему не мешать.
Затем стала прорисовываться правая рука. Это было похоже на процесс проявления старых черно-белых фотографий в затемненной комнате с красным фонарем. Указательным пальцем коренастый отметил что-то на экране смартфона, лежащего рядом с листком бумаги. Казалось, он сейчас оторвется от своего дела и что-нибудь недовольно пробурчит. Занятые серьезным делом люди, очень не любят, когда их отвлекают.
В какой-то момент Пика замер, а потом, не меняя положения, начал медленно водить карандашом по контуру рисунка, словно удерживая изображенного на нем человека в этом самом круге. Глаза у Савы были открыты, но устремлены куда-то сквозь рисунок. Очевидно, он нащупал контакт. Дина едва дышала, боясь спугнуть начавшийся разговор. Она только молила всех известных ей святых, чтобы они помогли этому, странным образом сохранившемуся, идеалисту.
Время застыло для них обоих. Оно примерзло к кончику карандаша, который круг за кругом, как секундная стрелка на циферблате механических часов, повторял циклическое движение. Внезапно у женщины с карими глазами промелькнула ужаснувшая ее мысль — сейчас грифель сломается или сотрется, и контактер не успеет узнать главного. Она гнала прочь эту мысль, боясь накликать беду. Сейчас все ее будущее зависело от этого странного зэка, который любит смотреть на закат и есть блины. Она готова была тут же поклясться на каком-нибудь алтаре, что будет каждый день печь ему эти проклятые блины, лишь бы коренастый китаец на рисунке не сопротивлялся и все рассказал.
Грифель все-таки сломался, и кусочек отскочил в сторону расшитого халата, проскользнув прямо в широкий рукав. Сердце женщины сжалось от мысли, что это знак, указывающий на виновника провала всей операции. Несколько секунд она даже не могла вздохнуть, умоляюще глядя на бывшего зека, который устало откинулся на спинку стула. Отложив карандаш в сторону, Пика стал аккуратно скручивать оба своих сегодняшних рисунка в трубочку. Потом поднял на Дину какие-то неживые глаза и глухим голосом спросил: