— Что молчишь? — с любопытством заглянул ему в глаза Хан.
— Пику вам, — огрызнулся новенький.
— Это кому пику-то? — переспросил авторитет.
— Так мой дед всегда говорил.
— И кто у нас дед?
— Никанорыч, из Козыревки.
— Так ты козырной? — братва загоготала.
— Нет. Это деревенька под Смоленском.
— От Минского шоссе далеко?
— Через Ручьевку верст пять будет.
— Земеля, значит… — братва выжидающе притихла, — Ну и с кем пикировался Никанорыч?
— Мне дед за родителей был, — неожиданно разоткровенничался Сава. — У него газета одна была. «Правда» за 10 мая 1945 года. Когда туго приходилось, он доставал ее из сундука и разворачивал на столе. Посмотрит-посмотрит, потом треснет кулаком, да гаркнет — «пику вам»! Вот и я так.
— Мне, стало быть?
— Перед смертью — любому.
— Уважаю, — тихо прокомментировал Хан.
Все молчали, ожидая решения смотрящего. Никто бы тогда за жизнь Савы и спичечного коробка не поставил, но обошлось.
— Ну, а чем на жизнь зарабатывал… Пика? — обратился авторитет к нареченному таким образом новичку.
— Художник я.
— О, как!
— Закончил Суриковское.
— Проверим… — оживился Хан. — Тебе прописаться полагается, но мы сирые. «Академиев» не кончали. Яви братве свою наколочку. Она и решит, малевать тебе или парашу чистить.
Он подождал, пока братва выскажется и добавил:
— Выбери сюжетец и смастери.
— Это как?
— А на своем плечике картинку сбацай.
— Какую?
— Чет! — авторитет только глянул на сокамерника, и тот без слов скинул футболку.
— Вот эту картинку со спины скопируй. Только поменьше. До таких размеров не дорос «ишшо».
— Иголку надо, тушь, зеркало… — попробовал увильнуть Пика.
— Анестезию забыл, — ехидно добавил Хан, и братва загоготала. — Посмотри внимательно, — он кивнул на дракона, изображенного в прыжке, на огромной спине «быка» со странной кличкой. — Завтра перед ужином покажешь. Если братве не понравится, наколку Чет сам исправит.
Это был экзамен. Его нужно было сдать на отлично, иначе могли «опустить». Сава тогда выменял у соседей по шконке тонкую иголку и пузырек зеленки на обещание выполнить позже любую наколку. Примостившись у окна, сделал миниатюру по памяти. Было больно, хотелось все бросить, но поговорка деда всегда выручала в таких случаях.
Перед ужином следующего дня братва придирчиво сличала получившуюся миниатюру на воспаленной с кровоподтеками коже щупленького плечика и шикарную наколку на широкой спине Чета. Народ остался доволен, но все ждали решающего слова смотрящего.
— Ну, не зря тебя «хозяин» сосватал, — едва кивнул Хан. — Живи, Пика.
Эти воспоминания, как в калейдоскопе, промелькнули в памяти у Савы. Они еще были свежими, яркими и оставляли тяжелый отпечаток на душе. Возникло желание отыскать бутылку водки и заглушить всю эту мерзость, но бывший зэк сдержался. Не гоже начинать новую жизнь с пьянки. Фарту не будет.