Я тоже попытался прорваться в первые ряды. Чес толкнул в меня в грудь. Боль разлилась по телу.
– Стой. Не боись, не бросим.
– Так чего стоять, Чес? – спросил я с наездом.
Тот кинул винтовку Дельному, оперся грязной подошвой о мое бедро и взлетел на верхушку.
– Толстого закинь!
Хорошо им командовать, сидят уже на заборе. Получается: перед ними бескрайние Топи, а тут мы, как спиногрызы, мешаем уйти им в свободное плавание.
Выстрелы. Четкие, хлесткие и уже близкие. Крики злости сменились на предсмертный вой. Новый наемник беспощадно убивал всех бандитов?! Их и осталось-то чуть, да ничего, а тут он, острой косой по нашим рядам.
Что ж этот наемник не зашел за спину? Тогда бы точно всех нас вырезали!
– Что ждешь!? – зло просипел я на Унылого. Кричать не хотел. Вдруг вражина услышит.
Унылый ошарашенно крутился, пытаясь залезть. Даже попробовал еще раз самостоятельно, но грузно упал.
– Че там? – с усмешкой спросил Чес. Ну да, он теперь на свободе, а мы тут срок мотаем.
– Глянь по-тихому, – внезапно попросил Дельный.
– Шутишь? – зло спросил я. – Уматывать надо!
– Нет, не шучу. Надо знать, где он. Давай, быстрее, – пояснил Дельный.
Чес добавил:
– Ну чего стоим? Унылый, давай прыгай, может похудеешь, а ты, Кузьма, помни, билеты заканчиваются, поезд на Топи тронется без тебя.
Слов нет, только мат. Унылый прыгнул, почти зацепился за протянутую руку Чеса. Вес, который помог ему в драке, сыграл с ним мечеными картами. Урка не смог его даже подтянуть до верха забора.
Я же прилип к стене, продвигаясь к углу здания. Так, мелкий шажок и выглянуть на секундочку, оценить обстановку во дворе Фермы.
Человек-гора наступил бандиту на грудь. Черная маска, система дыхания, трубки, идущие по контуру тела. Он казался запаянным с головы до пяток в металл и резину. Я такое даже представить не мог, такую боевую машину. Как будто с завода, на котором штампуют солдатиков в броне.
Он что-то говорил, наклонившись над бандитом. Вроде это тот, что забрал у нас ружье и потом получил еще от Борзого. Вот чуток ближе ко мне лежит бугор, который умер с надеждой на победу. Суток не прошло, как мы его встретили, а он и его пацаны уже мертвы.
«Машина» спрашивала бандита. Поддавливая ему ступней на грудь. Мне показалось, я слышу, как хрустят его ребра, и мои заныли в знак солидарности. Все ясно, выпытывает, кто еще есть на Ферме.
Бандит что-то прохрипел, «машина» убрала ступню. Бандит же поднял руку. Сейчас покажет на здание. Винить его я не собирался, перед возможностью сдохнуть сразу начинаешь мыслить другими категориями. Инстинкт самосохранения иногда делает из человека животное.