– За тобой теперь долг, сталкерок. Так что выбирай, или я тебе палец отрежу, или щеку располосую.
Вонь от его немытого тела забивала мне нос. При каждом слове исходил такой запах, будто он ел голубиный помет.
– При попадании в бронежилет пуля передает энергию телу. Она, энергия, может поломать кости, как спички. Может вызвать внутреннее кровотечение, которое тут никто не сможет остановить. А главное, болевой шок еще наукой не отменили, – ответил я и оттолкнул его руку.
От таких доводов ухо он отпустил. При пальпации грудной клетки он тихо матерился.
– Надо вколоть обезболивающие, – сказал я.
– Потом. Запомни, сталкерок, на месте преступления лежбище не устраивают. – Чес, опираясь на меня, попытался встать, но от боли упал на место. – Тля, перекур надо сделать…
Дельный рыскал как раненная в жопу рысь. Пролетел мимо нас и ринулся к лежанке военных. Он старался не наступать на мертвых. Под маскировочным тентом находился столик из ящиков, сиденья из ящиков и просто ящики, сложенные горкой. Он начал их быстро раскрывать.
– Унылый! Рюкзак! – крикнул он.
– Унылый! Сумку! – крикнул я следом. Тот дернулся, как от сна, и произнес:
– Чего?
– Быстро! – крикнул Дельный, и в раздражении свалил один из ящиков на землю. Тот раскрылся, промасленные пачки патронов разбежались по земле.
– Быро сумку, соплежуй! – рыкнул на грузного бандит, когда он пробежал рядом. Унылый остановился прямо в луже сержантской крови, начал скидывать сумки, запутался…
– Быстрее!!! – заорал я него. Спешить тут смысла нет, но я решил, что надо приучать грузного паренька слушать и мои команды.
Он хотел что-то вякнуть. Резко передумал, под взглядом бандита с голым торсом. Синие татуировки опоясывали его тело, как изолента. Наверное, они что-то значат, мне глубоко наплевать. В их мир я попадать категорически не хотел. Человек, который убивает других, находя мелочную причину, вызывал у меня омерзение.
Я достал из сумки ампулу. Спирт на ладони. Теперь ремень, как оказалось многофункциональный, я затянул на плече Чеса, отдал ему держать концы. Вены, на сухопаром теле астеника вздувались, как трубки в коктейлях. Никаких шансов промахнуться. Я отломал верхушку ампулы, набрал в пятиграммовый шприц.
– Промедол? – спросил Чес, показывая подгнившие зубы.
– Анальгин, – задумчиво ответил я, положил его руку на колено, приноравливаясь, как лучше воткнуть иглу.
– Ой, тля! Гонишь! – сказал Чес и недовольно скривил лицо.
Мягким движением воткнул, почувствовал, как провалился кончик иглы. Все, игла в вене.
– Ремень.
– Никогда не ширялся, хотя жизнь нагибала и заставляла, – сказал Чес, отпуская ремень. Он явно гордился этим фактом. Интересно, отказ от наркоты даже этот кровавый урод превозносит, как подвиг.