Я гладил ее дрожащее тело, целовал припухшие, влажные губы и в такие моменты чувствовал себя последним негодяем. Мне было ужасно жаль Рахину, очень хотелось как-то ее утешить, загладить ту невольную грубость, которую я проявил к ней, находясь под властью не моих эмоций. Она тихо плакала, уткнувшись мне в ключицу, под моими руками плечи девушки оставались напряженными, и, хотя лучшее, что я мог сейчас сделать, – это просто встать и покинуть спальню, дать ей прийти в себя и отвлечься на что-то, однако я в который раз попытался все-таки подарить Рахине заслуженное удовольствие. Мои губы коснулись края розового ушка, язык медленно провел по нему, а пальцы мягко погладили плавный изгиб спины, спустившись до самой поясницы. Рахина замерла, затаившись, всхлипы затихли, и я с тоской понял, что последует дальше. Как и много раз до этого. Однако не остановился, упорно продолжая ласкать упругие ягодицы, надеясь, что, может, на этот раз она позволит…
– Н-не надо, – едва слышным шепотом отозвалась наконец Рахина, пошевелившись, и попыталась отстраниться. – Пожалуйста…
Стиснув зубы, я убрал руку и позволил ей отвернуться, а потом и сесть на краю кровати. Мой взгляд задержался на прямой спине, опущенных плечах, и я с безнадежностью понял, что в очередной раз потерпел неудачу. Рахина не желала продолжения, путь уже и без лишних, чужих чувств. Пусть даже зная, что теперь можно получить чистое удовольствие, без слез и отчаяния. Она не хотела, чтобы я ее жалел. Резко поднявшись, я тоже отвернулся, молча надел штаны и набросил рубашку. Постоял, глядя через окно во внутренний дворик с яркими клумбами и звонким фонтаном, потом все же негромко произнес:
– Спасибо, Рахина.
Больше я ничего не мог сделать для нее, увы. На душе оставался мерзкий осадок, как всегда после таких моментов, и я малодушно сбежал из этой спальни, где еще таились отголоски чужого горя. Что ж, думаю, самое время сейчас отвлечься и заняться поисками нужных сведений в архиве. Это поможет не думать об оставшейся в спальне заплаканной девушке с несчастливой судьбой.
В комнате не было окон, только тяжелая дверь, открыть которую мог лишь один человек – хозяин покоев. Он сейчас стоял перед ней, босиком на мягком ковре, покрывавшем каменный пол, в одних штанах, и блики от масляных ламп красиво играли на подтянутом, мускулистом теле, очерчивая рельеф мышц. Сразу было видно, что мужчина уделяет много времени тренировкам, следит за собой и не позволяет появиться на боках ни грамму лишнего жира. А еще он был сильным, очень. При каждом движении мышцы напрягались, перекатывались под смуглой кожей, и любая красотка много отдала бы за возможность провести по ним пальцами, ощутить их крепость. Мужчина стоял, чуть расставив ноги, и с отстраненным любопытством разглядывал полностью обнаженную девушку, наблюдавшую за ним без всякого выражения на бесстрастном лице. Тоненькая, едва оформившаяся фигура, аккуратная маленькая грудь, темный треугольник волос внизу живота. Руки расслабленно висят вдоль тела, подбородок поднят, а в прозрачно-голубых глазах – пустота. Ничего, мужчина был уверен: скоро в них появится выражение, которое он так любил, – страх и покорность.