Некоторые боятся. Опасаются даже пробовать, так и живут всю жизнь в своем уютном теплом конформизме. «А что если будет хуже?» Да, черт возьми, вы ухватили самую суть — может стать хуже. Но ведь может стать и лучше! Вы же цари природы, потомки самых опасных хищников на планете, откуда в вас эта тупая овечья покорность?
И их все больше. С каждым годом. С каждой минутой. Их стало больше, пока вы читаете эти строки. Вот в чём ужас-то.
В Линкольн мы въехали, раздвигая кромешную тьму широким корпусом автомобиля — и я долго не могла отделаться от впечатления, что городок вымер. Одинокие фонари да редкие магазины — вот и вся иллюминация. В отдалении был едва слышен вечный шум прибоя — если живешь на побережье, он очень быстро становится частью окружающего шума вроде дыхания или стука сердца — но в целом здесь царила полнейшая тишина. Древний принцип отцов-основателей, до сих пор практикуемый в глуши вроде нашей: «солнце зашло, значит, пора спать, а по улицам с наступлением ночи шляются только грешники и прочие пропащие люди».
Аллилуйя, братья и сестры. Возьмите свет. А если нет света, то возьмите хотя бы печеньку.
Будь моя воля, мы бы вообще держались от населенных пунктов подальше — и либо рванули бы дальше юг по Орегон Кост Хайвей, либо свернули на совсем уже мелкую Силетц Хайвей, либо вообще бросили машину и затаились где-нибудь в парке на пару дней, рядом как раз был подходящий, неподалеку от Девилз Лейк.
Но Малышка настояла на том, чтобы обязательно заехать в местный «Макдональдс». Чем он ее так манил, ума не приложу. Чудесам нет конца.
— Думаю, сейчас самое время, — объявила она, когда огни злополучной заправки растаяли в зеркальце заднего вида. Конусы света из фар «Юкона» накрепко вцепились в ночную дорогу.
— Для чего? — затупила я. Малышка хихикнула.
— Рассказать, до чего все это было круто, и как я была похожа на супергероя, когда одним махом раскидала всех этих уродов… что-нибудь такое, главное, чтобы это звучало искренне.
Я невольно хихикнула.
— Извини, Макс… я не сильна в комплиментах, ты же знаешь.
— Ну вот, — надулась она, — после такого и подвиги совершать не хочется. Никакой обратной связи с неблагодарным спасенным населением. Стимул, подруга, дай мне его!
— Хм-м-м-м… — сказать хотелось многое, но не сейчас, не в этой дурацкой гонке, не вовремя, черт, до чего же все не вовремя… — Давай я скажу, что Наташа Романофф по сравнению с тобой — просто старая, дряхлая курица, да еще и страшная, как жаба, при этом.
— Это и так было известно, — фыркнула Малышка. — Даже до всей этой истории. Давай еще.