Мы забираем ключи у владельцев дома, которые живут в деревне километрах в пятнадцати от него. Джонни анонимности ради остается в машине, а хозяева зовут нас на чай с рождественским пудингом. Ужасно неприятно отвечать отказом, но я все же это делаю.
Домик оказывается намного меньше, чем мне казалось: оштукатуренное двухэтажное здание из серого камня у подножия высокого покрытого травой холма. В саду протекает ручей, через который перекинут мостик. Сейчас там грязно и пусто, но я помню, сколько цветов в нем росло летом.
В доме нет центрального отопления, но в большинстве комнат есть газовые обогреватели, а в гостиной – настоящий камин. Наверху две маленькие спальни и ванная. Я отдаю Джонни дальнюю комнату, что смотрит окнами на холм, а сама беру ту, что выходит на дорогу с другой стороны. Я говорю «дорога», но на самом деле она больше напоминает тропу. Мы здесь действительно в полной глуши.
Я отношу сумки к себе в комнату и возвращаюсь вниз, чтобы разобрать продукты. Джонни спускается еще минут через двадцать.
— Не хочешь развести огонь, пока я делаю нам с тобой по чашке чая? — спрашиваю я его.
— Конечно.
Он проходит в гостиную, а я ставлю чайник.
— Вообще-то, знаешь, Мегера… — Он почти сразу же возвращается. — Я, пожалуй, съезжу развеюсь.
Я смеюсь:
— Ни за что.
— Просто хочу немножко покататься, только и всего.
Я его игнорирую.
— Мегера, ну брось.
— Нет, Джонни, это ты брось, — сердито говорю я. — Ты не поедешь за выпивкой. Смирись.
— Где ключи от машины?
— Никаких тебе ключей, Джонни.
— Где эти долбаные ключи?
— Я их спрятала, — выпаливаю я в ответ.
— Отдай их мне.
— Можешь просить сколько угодно, ты их не получишь.
Теперь он злится.
— Отдай мне ключи от машины, или я тебя уволю.
— Нет! — повышаю я голос.
Он смотрит на меня и начинает рыться в кухонных ящиках.
— Ты их не найдешь, — спокойно комментирую я, следуя за Джонни в гостиную, где он принимается открывать шкафы и искать под рождественской мишурой.
— Мегера, я серьезно. — Он поворачивается ко мне. — Они мне нужны. Прошу тебя. Куда ты их дела?
— Джонни, НЕТ!
Он берет в руки одну из фарфоровых фигурок с каминной полки, маленькую белую собачку с висящими ушами.
— Отдай их мне, или я ее разобью.
Я хмурю брови.
— Джонни, не надо.
— Разобью…
— Ты их не получишь.
— Отлично, — говорит он и разжимает пальцы. Я вздрагиваю, когда собачка разбивается на мелкие кусочки о каменный пол.
Он берет другую фигурку, девочку в красной юбке.
— Можешь их все перебить. Как будто мне есть до этого дело. У тебя денег хватит за все расплатиться. — Надеюсь, он не поймет, что я блефую.