«Я ранил сам себя, я чувствовать хочу…»
Джонни берет мою руку и целует.
— Я так и не сказал тебе спасибо.
— Спасибо? За что?
— За то, что отвезла меня в Дейлс. Приглядывала за мной. Ты же знаешь, что ты для меня особенная, да?
Меня переполняет счастье, и я киваю. Но тут же начинаю волноваться. Да, не стоит поднимать эту тему, но я не могу удержаться.
— Джонни, — неуверенно начинаю я, — что произошло между тобой и Паолой?
Он отпускает мою руку и сердито на меня смотрит.
— Не хочу об этом говорить.
— Джонни, прошу, я же видела ее в пятницу. И знаю, что она тоже меня видела. Что произошло? Почему ты не хочешь рассказать?
Я ною, но не могу остановить поток слов.
— Я это не обсуждаю, — отрезает он и садится. — Ни с тобой, ни с кем-либо другим.
Все еще обнаженный, он встает и надевает боксеры.
— Куда ты? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало отчаянно. Не хочу, чтобы он снова уходил.
— Надо возвращаться к работе.
— Сегодня воскресенье. Это правда обязательно?
— Да, — твердо отвечает Джонни. — Альбомы сами себя не пишут, Мегера. — Он улыбается мне, и я, услышав свое прозвище, расслабляюсь и смотрю, как он собирает свою одежду и выходит за дверь.
Не хочу спугнуть Джонни, поэтому после ночи стараюсь вести себя с ним как обычно.
— Кристиан не звонил? — спрашиваю я, когда в понедельник прихожу в студию показать Джонни парочку безумных писем от фанатов.
— Просто офигеть, — говорит он, изучая письмо тридцатипятилетней женщины, которая утверждает, что может пропеть его дебютный сольник задом наперед, стоя на голове, и очень хочет продемонстрировать это ему вживую. — Тащи ее сюда.
— Серьезно? — удивляюсь я.
— Ни в коем случае, Мегера. Получи лучше судебный запрет, — шутит он и возвращает мне письмо. — Кстати, да.
— Что? О! Кристиан! Он правда звонил?
— Ага. Пару дней назад. Прилетит сюда в конце недели.
— Прекрасно! — радуюсь я.
Джонни с любопытством на меня смотрит.
— Что такое?
— Да так. — Он берет гитару.
— Как продвигается? — Я киваю на инструмент.
— Хорошо. — Он начинает играть.
— Классная мелодия, — хвалю я, но тут же вспоминаю, как на первой рабочей неделе подумала, что он написал песню «Смитс».
Джонни останавливается и откладывает гитару, пока я волнуюсь, а не совершила ли опять ту же ошибку.
— Еще сырая, — говорит он и тянется к чашке кофе, которую я ему принесла.
Уф-ф, слава богу.
— Ладно, я пойду тогда.
— Мегера.
Разворачиваюсь и вопросительно смотрю на него. Он отставляет чашку.
— Иди сюда, — манит Джонни меня пальцем.
Я неуверенно пялюсь на него.
— Иди же. — Он откидывается на спинку вращающегося кресла.