Данилюк, которому места не осталось, продолжил стоять. Он не особо и стремился присесть — призраку безразлично положение тела. Хоть к потолку подвешивай.
— Она нас тоже не видит? — на всякий случай уточнил Данилюк, водя рукой перед лицом старухи.
— Не видит, конечно, — хмыкнула Стефания, с интересом глазея на экран. — Увидит, когда умрет.
— А сейчас нельзя ей… показаться?
— В принципе можно, но это нарушение. За это штраф. Тебя не предупреждали разве?
— А что такое? Она же все равно уже никому не расскажет.
— Скорее всего, нет. Но вдруг она все-таки оклемается и проживет еще годик-другой? Очень маловероятно, но не исключено.
— То есть она еще не обязательно сегодня умрет?
— Почти обязательно. Но иногда все-таки бывают и ложные вызовы.
Старуха сидела перед телевизором до полуночи. Ее глаза все больше слипались, дыхание становилось все реже. Когда Данилюк начал подозревать, что уже все, она вдруг громко всхрапнула, не без труда поднялась, выключила телевизор и заперлась в туалете.
Там она просидела еще с полчаса, издавая отвратительные звуки. Но в конце концов вышла и грузно опустилась на постель.
— Долго еще? — спросил Данилюк.
— Точное время не указано. Этой ночью, — ответила Стефания, раскрывая лежащую на столе книжку. — Ты опаздываешь куда-то, что ли?
— Да нет, я не тороплюсь. Просто не очень интересно сидеть тут и ждать.
— Привыкай. У нас большинство клиентов такие. Ты сам-то вот как умер?
— ДТП.
— Ха, неудачник, — осклабилась Стефания. — И сколько тебе лет было?
— Двадцать восемь. Жвачку будешь?
— Давай.
Часы тянулись медленно. Висевшие на стене ходики оглушительно тикали в ночи, отмеряя секунду за секундой, минуту за минутой. Ночь уже подходила к концу, небо над горизонтом уже посветлело, когда старуха вдруг вздохнула особенно громко, колыхнулась огромным телом… и замерла.
А на кровати уселся ее призрак.
Изумленно глядя на незваных гостей, старуха издавала невнятные звуки. Данилюк, хорошо помнивший собственную смерть, ее не торопил. Стефания нетерпеливо пощелкивала хвостом, но тоже помалкивала.
— Я-я-я… я что… — выдавила из себя старуха, заметив наконец свое тело на постели. — Преставилась, да?..
— К сожалению, — мягко произнес Данилюк. — Но не волнуйтесь, это не так страшно, как может показаться.
— А вы за мной, да? — подозрительно прищурилась старуха. — Вы оба? Ты… и… и ты?..
— Я и я, — насмешливо подтвердила Стефания. — Вы Баскакова Эвелина Дмитриевна, восьмидесяти лет ровно, почтовый оператор слеш пенсионерка?
— Я на пенсии, да… — затрясла головой старуха.
— Ну значит, мы за вами. Собирайтесь.