– Солярки есть немного, – с чумазым лицом, Иваныч присел на угловой диванчик и, вытерев руки ветошью, достал трубку, – вспомогач мужики не запустят, но там есть отдельный дизель-генератор на тридцать киловатт, сейчас только жидкости проверят, всю силовую нагрузку снимут, а то запылаем мы тут, кабелей много побито…
– А немного солярки это сколько?
– Тонн семь, – пожал плечами Иваныч, и выдохнув к потолку дым добавил, – тут две силовых, одну аж с места сорвало, вместе с промежуточными валами и опорными подшипниками, да и вторая силовая, похоже, вклинившая, забортная вода поступает через переборочные сальники…
– А ты надеялся, «Иртыш» в строй ввести?
– Да какой, – отмахнулся Иваныч, – я просто вспоминаю как мой СР болтало да швыряло… там в машинном мы нашли еще троих, как куклы поломаны.
– Да и тут, по каютам и кубрикам попадаются…
– Вертолет-то пойдешь смотреть?
– Какой вертолет? – я аж подпрыгнул.
– Обычный, поисково-спасательный, КА-27 вроде, если мне память не изменяет… на юте не видел что ли вертолетную площадку? У ангара… ворота только переклинило, но со стороны одного из постов пройти можно. Я так, пошарил фонарем, сама машина под брезентом и на талрепах растянута, так что, наверняка цела, – Иваныч чуть заметно улыбнулся, – вот тебе и прибавка к авиапарку, только кто летать будет в этой нашей, мать ее, эскадрилье?
– Юра пошли… – я схватил фонарь и быстро выскочил из кают компании… почти выскочил, моя голова с треском влетела в край проема, в глазах потемнело, и я рухнул на светло желтый линолеум коридора…
– Вот же учишь вас, учишь… сухопутных, – Иваныч заботливо подоткнул мне под спину свернутый матрас, когда я пришел в себя и попытался подняться, – лежи уж… сколько раз говорить, проемы надо перешагивать! Что вы вечно скачите по ним?
– Дай попить, – попросил я Иваныча, приглядываясь к обстановке, – тошнит.
– Еще бы! Тошнит его… держи, – Иваныч протянул эмалированную кружку с чаем.
– Сладкий какой!
– Пей!
– А где мы?
– Заночевать решили на берегу, тут и разбили временный лагерь, извини, но на «Иртыше» тяжело находиться, из-за приличного крена, из-за запаха и из-за того, что там буквально кожей чувствуешь трагедию и смерть, прибраться надо бы там для начала. В общей сложности, мы перетаскали из трюма и кают тридцать пять тел и останков. Всех сложили ниже по берегу и, закрыв валунами и камнями, сделали братскую могилу.
Я потрогал внушительную шишку на голове и, поморщившись от боли, спросил:
– Ну и что у нас в сухом остатке?
– Кроме вертолета?
– Какого вертолета?
– Обычного, поисково-спасательного, – гоготнул Иваныч и все мужики, что сидели вокруг костра, тоже закатились смехом.