— Я не была так уж плоха, — протестую я.
— Это потому, что ты не видела себя со стороны. Мне хочется, чтобы ты была спокойна, когда я касаюсь тебя. Не хочу, чтобы ты чувствовала что-то другое, кроме удовольствия.
Неожиданно у меня пересыхает во рту.
— Ладно, что я должна делать?
— Всё, что хочешь. Раздень меня донага, прикоснись ко мне, смотри на меня, привыкай ко мне. Думай о моём теле, как о собственной площадке для игр. Ты можешь делать всё, что пожелаешь, а я обещаю не вмешиваться.
Это предложение кажется слишком заманчивым, чтобы быть правдой, и у меня всё ещё витают сомнения на счёт камеры. Я шагаю к нему, но потом медлю от нерешительности.
— Я не могу сделать это, Роб. Это так странно.
При этих словах он соскакивает с кровати и тянет меня к себе. И вот я уже сижу рядом с ним, а мужчина снова ложится, раскинув руки по обе стороны своего тела и положив голову на подушку.
Покусывая губу, я приподнимаю край его футболки и слегка стягиваю её, обнажая его бёдра. Мельком взглянув на него, я замечаю, как Роб пристально смотрит на меня в полном напряжении, а его дыхание прерывается. Я ещё выше приподнимаю футболку, а он помогает мне, чтобы я смогла стянуть её через его голову.
Я изумлённо смотрю на него и провожу ладонью по прессу, вдоль его грудных мышц, уклоняясь от сосков, хотя и хочу прикоснуться к ним. Он, должно быть, читает мои мысли, поэтому берёт мою руку и кладет её на сосок. Я втягиваю воздух и выдыхаю.
Несколько секунд я нерешительно смотрю на него.
— Я же сказал тебе, ты можешь делать со мной всё, что захочешь, — убеждает Роб напряжённым голосом.
Я наблюдаю, как двигаются его мускулы, когда он сжимает кулаки. Наклонив голову к его соску, я нежно касаюсь его губами.
— Чёрт, — шипит Роберт.
Я поднимаю взгляд, и наши взгляды встречаются.
Я передвигаю рукой к пряжке джинсов Роба и просто пугаюсь очевидной выпуклости в брюках, его веки дрожат. Понятия не имею, что делаю. Соображая, что нужно делать, я продвигаюсь дальше и прижимаю ладонь к его эрекции, а мой неопытный язык выскальзывает наружу и вращается вокруг его соска. Против воли я издаю тихий стон и начинаю медленно потирать его.
Роб с трудом дышит, но во всём остальном остаётся спокойным, просто молчаливо наблюдая за моими действиями. Это продолжается ещё несколько минут, я провожу руками по его обнажённой коже и расстегиваю джинсы мужчины. Когда я снова смотрю на Роберта, его рот открыт, и он наставляет меня:
— Возьми мою камеру.
— Зачем?
— Просто возьми её, малышка, пожалуйста.
Отчаяние в его голосе — это то, что движет мной. Я поднимаю фотоаппарат и подношу к кровати. Роб берёт его у меня и включает, прежде чем передаёт мне.