— Какого чёрта... — издает Роберт, когда мы подъезжаем к дому.
Я слежу за его пристальным взглядом на широко распахнутую входную дверь.
О, чёрт. Нас обокрали.
Этот день действительно не мог стать ещё хуже.
— Одна из вас забыла закрыть дверь, когда мы уезжали? — спрашивает Роберт с ложными надеждами.
Саша говорит:
— Нет, я точно помню, что запирала её.
Секунду или две мы обмениваемся взглядами и выходим из машины.
— Обе оставайтесь здесь и позвоните в полицию. Я проверю, находятся ли они внутри.
Я удерживаю его.
— Нет, ты не можешь идти туда. Что, если они вооружены?
Мы слышим шум падающей на пол мебели, доносящийся изнутри, и прежде чем я могу остановить его, Роберт бросается в дом. А Саша и я бежим за ним. Шум доносится сверху, и мы перескакиваем через ступеньку.
Поочередно просматривая каждую комнату, наконец, мы находим источник разгрома, который доносится из комнаты Роберта. Шум стекла, ударяющегося о стену и разлетающегося вдребезги, звучит у меня в ушах.
Роберт осторожно открывает дверь, стоя передо мной и Сашей, чтобы заслонить нас. Внутри мы обнаруживаем обезумевшую Кару. У неё безумные тёмные глаза, и она стоит посреди разгромленного владения Роберта, самодовольно держа его камеру в руке.
— Ну, ну, ну, — с удовлетворением говорит она пронзительным голосом. — Вы двое в каком-то смысле сексуальные извращенцы, не так ли?
Её пристальный взгляд переходит от меня на Роберта и обратно, когда она прокручивает снимки. Меня поражает, как кувалдой то, что она просматривает снимки, где он снимал меня, те, которые, я всегда думала, увидит только он.
— Кара! Что, чёрт возьми, ты делаешь, чокнутая? — шипит Саша, со страхом глядя на побоище, учинившая эта маленькая женщина.
— Твой брат украл то, что принадлежит мне. Я только пыталась вернуть это, — говорит Кара, насупившись.
— Господи Иисусе, Роб. Что ты сделал на этот раз? — спрашивает Саша, поворачиваясь к брату.
Не обращая на неё внимания, он устремляет пристальный взгляд на Кару и требует:
— Отдай это прямо сейчас.
Внезапно я чувствую, как моё тело начинает дрожать, а руки трясутся. Мысль, что у Кары есть те снимки, и она покажет их другим людям, наполняет меня ощущением острой тревоги. Я хватаюсь за грудь, поскольку моё сердце бьётся сильно и быстро.
Пот струиться по мне, и я покачиваюсь, будто только что пробежала марафон. У меня сжимается горло от жажды и темнеет в глазах. Затем давление тонны кирпичей падает на меня, и я смутно понимаю, что падаю в обморок. Потеряв все силы, я вскрикиваю от дурноты, и Роберт встревожено быстро поворачивается ко мне лицом. Кара использует его сиюминутное отвлечение, чтобы убежать, сжимая камеру в руках, и выскакивает из комнаты.