— Лиз.
— Что?
— Роберт что-то тебе сказал, не так ли?
— Возможно.
Я глубоко вздыхаю.
— Так ты знаешь о нас?
Она сжимает мою руку и взволновано ёрзает в кресле.
— Да. И раз так, знай, я скрестила пальцы, чтобы ты вернулась к нему. Он действительно начал жизнь с чистого листа. Я и не думала, что такое возможно, но мой мальчик по уши влюбился в тебя.
— О чём вы двое шепчетесь? — спрашивает мама, отворачиваясь от раковины и вытирая руки о фартук.
Я смотрю на Лиз и мотаю головой, чтобы она ни слова не говорила маме.
— О, пожалуйста, давай я скажу ей, Лана!
— Лиз! — протестую я, ужасаясь её несдержанности.
— Скажешь мне что? — спрашивает мама.
И прежде чем я успеваю остановить женщину, Лиз всё разбалтывает:
— Роберт и Лана встречались.
Мама тут же опускает руки вниз.
— Повтори, пожалуйста?
— Твоя дочь и мой сын влюблены друг в друга.
— Были влюблены, Лиз. Прошлое время. Теперь всё кончено, — вру я.
Я тяжело сглатываю и смотрю на маму. У неё на лбу бьётся жилка.
— Лана, пожалуйста, скажи, что это неправда.
— Ох, да брось, — говорит Лиз. — Мой мальчик больше не такой шалопай, каким был раньше. Он повзрослел. Только подумай об этом, Фиона. Наши дети могут пожениться — как это было бы прекрасно? Мы станем практически сёстрами.
Строгое выражение лица мамы смягчается, как только она заряжается энтузиазмом Лиз. Вытащив стул, она садится и смотрит на меня с любопытством.
— Ты сказала, что всё кончено. Что произошло?
— Ничего особенного, — снова вру я, — просто не получилось.
— Да, ну что ж, возможно, так будет лучше, — удовлетворившись, она скрещивает руки.
— Фиона!
— Тише, Лиз. Я больше ничего не имею против твоего сына, но Лана очень ранимая девочка. Она не создана для таких, как Роберт. Он бы съел её заживо.
У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что слова мамы в точности похожи на мои. Как я и сказала Роберту, мы не можем быть вместе из-за моей болезненности и хрупкости. Господи Боже, я что, всё это время просто повторяла слова своей матери? Я пытаюсь разобраться, каковы были мотивы моего расставания с Робертом, и были ли они вызваны её наставлениями? Неужели они настолько укоренились во мне, что я не замечала их с самого начала?
— Пф, я не собираюсь это выслушивать, — говорю я, вставая со стула и покидая комнату.
— Лана, я не хотела тебя обидеть, — зовёт меня мама, и в её голосе чувствуется беспокойство.
Я даже не утруждаю себя ответом.
Пару часов спустя кто-то стучится ко мне в комнату. Я вздыхаю и приглашаю зайти. На пороге появляется мама и присаживается на край кровати. Я тоже устраиваюсь поудобнее, и в уютной розовой пижаме чувствую себя маленьким ребёнком.