Витька вышел из лаза просто в камыши. Справа, на чистоводье, покачивался десяток лодок-плоскодонок. В одной из них уже сидел Лыдько и о чем-то тихо переговаривался с дедом Овсеем.
Следом за ними из лаза начали появляться ребята из младшей дружины Поповича. И не только они — прибыли отроки из Каневцов, Лящовки, Коврая, Мохнача. Дед Овсей обвел всех внимательным взглядом, пробормотал к себе что-то неразборчивое. Тогда поднялся, взялся за шест и велел:
— Что же, поплыли…
Пробирались узкими корявыми проточками. В густом тумане не было видно даже протянутой руки. Издали до них доносился приглушенный многоголосый гомон, конское ржание, звяканье крицы. Но когда проточек сворачивал в сторону, гомон сразу же утихал. Вместо него слышалось выразительное воронье карканье.
— Ишь, на учту слетелись — тихо буркнул дед Овсей — и правда, не Римов у нас, а Вороновка, как ты, Мирко, говоришь.
Наконец лодка уперлась во что-то мягкое и пружинистое.
— Приехали — сказал дед Овсей и первый выбрался на сушу.
Как и раньше, в тумане ничего нельзя было разглядеть. Но уже просматривало над головами чистое небо и солнце первыми золотыми стрелами кое-где пробивалось сквозь мглу. А совсем рядом слышался уже не гомон, а непрерывное и угрожающее гуденье — будто морской прибой, что вот-вот забросает тяжелыми гранитными глыбами…
Половцы подошли к Суле на рассвете. Через реку перебирались быстро и бесшумно — надеялись захватить Римовцев внезапно. Но неожиданно увидели перед собой русичей, что тесными шеренгами перекрывали узкий перешеек между болот.
Передние половцы начали замедлять бег своих коней. И все же вынуждены были подступать к защитникам Римова все ближе и ближе, потому что со спины на них нажимали другие. Обойти русичей не было никакой возможности. Правда, несколько десятков степняков попробовали пройти краем болота, однако кони сразу же по шею погрязли в болоте. А потом из камышей свистнули стрелы — и несколько половцев плюхнули в жидкую мутную тину. Нападающие поспешно отступили и присоединились к своим.
В центре русского войска возвышался на своем тяжеловозе Илья Муровец. Рядом с ним выстроилось полтораста закованных в кольчуги дружинников. По сторонам плотными рядами стояли Римовцы и ратники из близлежащих сел.
Муровец обвел взглядом ратников и покачал головой — далеко не на каждом из них была кольчуга. Да и вооружением они уступали дружинникам. У кого был еще отцовский меч, у кого — копье, а у кого — коса или даже обожженная дубина. И хоть знал Муровец, что и без кольчуг никто из них живым не уступит врагу — все равно сердце у него тревожно сжалось.