— Понравился — не то слово, он нас всех поимел и неоднократно. Мы таких мужиков никогда не встречали, — с восторгом ответила одна из них.
— Нам то хорошо, но его жене я не завидую, — усмехнулась другая, — больше двадцати раз бабе выдержать можно, но уже не в радость.
Степаныч оторопело посмотрел на Николая:
— Ты че — всю ночь и каждую не раз? Ну ты, блин даешь, вот это силища! Ты, Коленька, меня не перестаешь удивлять. Вчера, девчонки, я ему лом дал, так он его узлом завязал, как ниточку шовную. Вот это мужик! — воскликнул Степаныч.
Вошел Корней.
— За девчонками автобус пришел. Отпускаем?
— Отпускаем, — ответил Степаныч, — проводи.
Когда все ушли, он спросил Ковалева:
— Поспишь немного?
— Ночью высплюсь, я не устал. Что делать надо?
— Да-а, — протянул Степаныч, — ты говорил, что не стрелял никогда. Пойдем — попробуешь.
Они вышли во двор, охранники поставили чурку метрах в тридцати, прикрепили к ней мишень. Степаныч протянул Ковалеву пистолет с глушителем.
— Попадешь или промажешь?
Николай взял пистолет, выстрелил, не целясь. Охранник подбежал к чурке, крикнул оттуда:
— В десятку.
Степаныч уже серьезно и внимательно посмотрел на Ковалева.
— Ты откуда такой — и с бабами, и с пистолетом, и с ломом?
— С какими бабами? — не понял Корней.
— Он еще спать не ложился, ночью всех баб перетрахал и не по одному разу, — ответил Степаныч, — драться умеешь?
— Нет, драться не стану, боюсь силы не рассчитать — ударю, а головенка оторвется совсем или дырку в ней прошибу насквозь.
Охранник услышал слова, подошел к ним.
— Степаныч, надо бы наказать парня за пустой базар, отдай мне его на пару минут — сильно бить не стану, так, поучу немного.
Степаныч стоял в растерянности — этот охранник был лучшим его бойцом, имел черный пояс по каратэ, но он знал силу Николая. Если охранник попадется на кулак, то живым ему действительно не остаться.
Ковалев нахмурился…
— Терпеть не могу бахвалов… разреши, Степаныч, я его бить совсем не стану — поймаю ладонью кулак и раздроблю костяшки. Руку долго лечить будет, но живой останется.
В разговор вмешался Корней:
— Я против, Степаныч, он уже одного поймал за руку, потом ее ампутировали, все кости в муку раздавил, его силу ты знаешь. Зачем нам лучшего бойца терять?
— Согласен, Корней, силы у него действительно немерено.
Но Ковалев заартачился:
— Степаныч, я бить совсем не стану и руку ловить тоже. Раунд две минуты, пусть работает на полный контакт руками и ногами, а в конце второй минуты я ему зуб вырву.
— Как это? — не понял Степаныч.
— Вместо удара я двумя пальчиками зуб поймаю и вырву — за то потом хвалится перестанет. А зуб себе новый вставит.