Во дворе сел на крылечко, прикурил сигарету. Бывает такое — радуется человек, радуется, а потом, словно перенасытившись, начинает грустить. В это время лучше побыть одному, выпить водки и лечь спать. Тогда все пройдет утром.
Светлана расставила столы на место, вылила растворы, вымыла инструменты. Налила в таз воды, замачивая кровяные простыни, жулькала руками с мылом. Шептала про себя: «Тоже мне, начальник нашелся — то ему вымой, это подай… Домой он смотался… я что тут, уборщица»… Застирывала тряпки автоматически, пока не устала. Провела предплечьем по лбу, вытирая пот, вздохнула, опустив руки. Сидела так минут пять, не шевелясь. Злость уходила постепенно, тело заполнялось апатией, глянула на отца, смотревшего на нее вытаращенными глазами, и словно что-то стало пробиваться внутри. Потом посмотрела на часы и понеслась пулей домой, бросив таз с простынями.
Бежала, кляня себя разными словами: «Дура я, дура, три часа уже. А он голодный». Влетела в комнату, Борис лежал на диване с закрытыми глазами.
— Отлегло? — тихо спросил он.
Она подошла к дивану, встала на колени, положив голову ему на грудь, прошептала:
— Отлегло, милый.
— Это от нервного перенапряжения, так бывает, — постарался успокоить ее Борис, — пойдем, успокоим родителей, наверное, перепугала их. Потом пообедаем.
— Как ты все видишь и понимаешь…Ты прости меня.
— Все нормально, Света, не за что тебя прощать. У каждого организма своя реакция и нервный срыв по-разному дает о себе знать. Волнение, кровь, хруст костей вылились из тебя апатией, злостью, снова апатией и восстановлением. Организм выплеснул ненужное и восстановился. Я же врач — понимаю, — он улыбнулся ласково, погладил ее волосы, поцеловал в щеку, — пойдем.
— Ты не врач — ты колдун, — улыбнулась Светлана, — пойдем.
Они вошли в комнату к родителям. Тазик так и стоял с простынями, мать сидела в уголочке, сжавшись испуганно в комочек. С трудом спросила:
— Света, а что это было? Ты словно не в себе была.
— Не знаю, — честно ответила она, — Борис говорит, что нервный срыв. Вспомню, как он кости отцу ломал — до сих пор мурашки по коже. Но сейчас все прошло. Все нормально мама.
— Ну, слава Богу, мы с отцом не знали, что и думать.
— Как самочувствие, отец? — спросил Борис.
— Лучше, гораздо лучше, голова светлеет и кушать хочется. Как насчет стопочки, можно сегодня?
— Нет, — улыбнулся Михайлов, — препарат, который я вводил для наркоза, с алкоголем плохо взаимодействует, сегодня никак нельзя. Завтра рюмочку можно будет, но ногу надо беречь, чтобы не упасть, не ударить.