– Как идут дела у стража?
Тот засмеялся.
– Невыносимо скучно. Я ожидал большего веселья, но голубки даже не пошевелились. Годрик наконец-то выспится.
Виконт зевнул.
– Ну и слава богу.
– Седрик, твои сестры сейчас у тебя в лондонском доме?
– Да, они там уже две недели. – Виконт обвел взглядом Эштона. – А что такое?
– Ты не будешь возражать, если мы отвезем Эмили в Лондон и спрячем в твоем особняке? Коль твои сестры там, они могут ввести в заблуждение людей Бланкеншипа, ежели те вдруг станут там искать.
Седрик сощурил карие глаза.
– Ты просишь меня использовать моих сестер в качестве приманки?
Барон поднял руки.
– Нет! Но я думаю, Бланкеншип не станет ожидать, что мы отвезем Эмили в столицу. Там ее могут не заметить. А тем временем мы разъедемся по разным резиденциям в Лондоне и рассеем людей Бланкеншипа, пока… – Тут Эштон сделал паузу, сомневаясь, раскрывать ли свой план полностью.
– Пока…
– Пока мы не убедим Годрика жениться на Эмили.
Седрик долгое время молчал.
– Думаешь, он это сделает?
– Как по мне, обязан. Он без ума от нее. Она любит его. Другого ответа быть не может.
Виконт нахмурился.
– Он один из тех, кто настаивает, что брак – это глупость. А вдруг не согласится?
Эштон вздернул подбородок.
– Тогда он глупец. Но Эмили следует защитить. Если Годрик не женится на ней, то это сделаю я. Она, подобно мне, вольна будет жить и любить по собственному желанию. Это не особое соглашение, просто обе стороны должны быть осмотрительны. Но ее нужно взять под защиту с помощью брака. – Он не мог забыть жадные глаза Бланкеншипа, ужасную злость, с которой тот обходил комнату за комнатой в поисках Эмили. – Иначе Бланкеншип будет преследовать ее до самой смерти.
– Ты можешь внести мое имя в список тех, кто готов жениться на ней. У нее появится возможность выбрать между нами, если Годрик откажется.
Это удивило Эштона. Он думал, что будет единственным, кто в итоге захочет жениться на Эмили, но оказалось, ошибался.
– А что насчет Анны Чессли? Вдруг Эмили выберет тебя? В подобном случае ты никогда не сможешь сделать Анну своей любовницей, если женишься на ее подруге.
На лице Седрика отразилось такое отчаяние, что Эштон озабоченно отставил свою чашку в сторону и поднялся со стула.
– Может, и нет, но я отступлю от Анны, если Эмили выберет меня. За мной тоже числится грех ее похищения, поэтому я обязан ей. И сделаю все, что в моей власти, чтобы защитить ее.
– Давай питать надежду, что Эмили не понадобится выбирать никого, кроме Годрика.
Герцог слышал каждое слово за дверью. Он был рад, что Эмили умостилась рядом с ним. Но, когда до него донесся голос Симкинса, заставил себя подняться. Мужчина остановился у двери и внимал каждому слову из беседы между дворецким и его друзьями, а затем только ими, тронутый их наблюдениями и, кроме того, искренностью желаний.