– Эмили, у меня не хватит терпения на это…
Она топнула ногой по его ноге в ботинке.
– А у меня нет сил терпеть тебя!
– Я поклялся никогда не бросать тебя и не брошу. Ты мне подходишь. – Годрик запустил руку в ее волосы и склонил свои губы к ее устам.
Она сжала руки у него на груди.
– А когда я надоем тебе? Когда ты захочешь другую? Я буду прикована к нашему холодному пустому супружескому ложу. Тогда ты меня накажешь? Заберешь мое наследство и распорядишься им? – Она знала, что зашла слишком далеко.
В глазах Годрика сверкнула ярость, боль и опасное вожделение, которое девушка наблюдала лишь однажды.
Он накрыл ее губы своими. Его поцелуй был агрессивным, пылким, голодным и карающим. Это неистовство заставило Эмили податься вперед и упасть в его объятия. Он обнял ее за талию и пошел в атаку на ее чувства; его губы не давали ей вздохнуть, лишая здравого смысла. Таким и должен быть каждый поцелуй, полным огня и света, раскалывающим душу одного и заполняющим частицами другого, чтобы они бились как единое большое сердце.
Когда он наконец отпустил ее, она пошатнулась и отступила на шаг назад, а он потянулся, чтобы удержать ее от падения.
– Нет! Не прикасайся ко мне. Иначе я не могу думать. – Эмили вырвалась и побежала к двери.
Она столкнулась с Чарльзом, околачивавшимся снаружи вместе с Джонатаном и Седриком.
Чарльз схватил Эмили за запястье, крепко держа ее, несмотря на отчаянные попытки вырваться.
– Все в порядке?
В дверях показался Годрик.
– Нет, не в порядке! Уведите ее наверх и заприте в комнате. Ей нужно время, чтобы успокоиться.
– Мне? – крикнула в ответ Эмили. – Это тебе нужно…
– Чарльз, сейчас же уведи ее наверх!
Вокруг них собралась толпа, потому что остальные вышли из гостиной в холл.
Чарльз схватил Эмили. Она упиралась, не реагируя на то, что стала центром внимания. Потеряв терпение, парень наклонился, поднял ее и перекинул через плечо.
– Кажется, это уже было, – прокомментировал он.
Эмили сжала руки в кулаки и колотила его по спине, но стальной торс лорда казался невосприимчивым к ее ударам.
– Сейчас же опусти меня! С меня довольно!
Горация сделала шаг вперед.
– Действительно, Чарльз! Немедленно опусти ее! Я не позволю такого обращения с моими гостями!
– Прости, но у меня свой приказ, – резко, однако не грубо сказал Лонсдейл и направился вверх по лестнице, Седрик и Джонатан последовали за ним.
Горация, нахмурившись, пошла за ними, однако чья-то железная рука сомкнулась вокруг ее запястья и оттянула от лестницы.
Это был Люсьен.
– Не вмешивайся, Горация. Ты уже сделала свое дело. – Его предупреждение таило в себе подтекст, относящийся к прошлому, напоминание, что она часто вмешивалась там, где не следовало.